Versão em português 中文版本 日本語版
Polish version La version française Versione italiana
Русская версия English version Deutsch Version

Битва без объявлений

Брест вместе с Луцком, Гороховым, Ковелем и Хелмом входил в Волынскую область т. н. «Северо-Западной земли» («ПЗУЗ»), являясь центром одноименной «округи». В 1944-1945 годах она числилась как «Кричевская». Здесь следует сказать, что в ОУН царила жесткая конспирация. Все оргструктуры имели кодовые наименования. Так, Брестский надрайонный провод проходил как «Круча», Пинский - «Степь», Кобринский - «Лан». В переписке, как и при живом общении, националисты пользовались исключительно личными псевдонимами. Очень часто рядовые бойцы знали своих командиров только по ним.

Отряды ОУН-УПА (кое-где также АК) являлись настолько серьёзным соперником, что противостоять им силами райотделов НКВД и НКГБ и даже областных управлений на территории Украины и Белоруссии не представлялось возможным. Это хорошо понимали в Москве. Вслед за фронтовыми частями на запад продвигались соединения внутренних войск НКВД, служившие боевым прикрытием крупных чекистских операций и гарантами защиты советской власти на местах. Так, после освобождения Бреста в городе некоторое время находился 284-й стрелковый полк НКВД под командованием подполковника Бабенцева, выполнявший именно эти задачи (он оперативно подчинялся ВВ НКВД Белорусского округа). Кроме того, там, где это было возможно, привлекались пограничники 12-го Высоковского, 15-го Домачевского и 86-го Брестского отряда, штаб которого находился в областном центре. УНКВД и УНКГБ при этом выступали разработчиками и руководителями операций. Самостоятельно чекисты проводили только ограниченные силовые акции: аресты членов «боёвок», поимку курьеров, захваты исполнителей терактов и т. д.

Упоминавшееся ранее заседание Брестского ОК КП(б)Б не прошло напрасно. В течение одной недели, с 11 по 18 августа 1944 года, оуновцы, крепко оседлавшие юг Брестчины и чувствовавшие себя в ряде мест полными хозяевами положения, впервые получили действенный отпор. На территории Дивинского района были проведены три операции подряд. 11 числа оперативникам и солдатам удалось застигнуть врасплох пришедший с Волыни отряд «Орлика», насчитывавший около 100 человек. Данные об их дислокации дала чекистская контрразведка. Орликовцы вступили в ожесточенную перестрелку, но прямой бой с кадровыми бойцами сильно отличался от привычных засад и налётов. 55 бандеровцев полегло, 5 были взяты в плен (в том числе адъютант главаря, бывший полицейский Кухарчук). Три - четыре десятка боевиков, рассыпавшись на группки, с трудом оторвались от преследования и растворились в заболоченном лесу. В ходе боя было брошено 4 миномёта и 4 пулемёта (основа огневой мощи повстанцев), винтовки, автоматы, несколько тысяч патронов и т. д. Захвачены были также лошади, палатки и прочее хозимущество. «Орлик» (уроженец Волыни Ремаренко) после оглушительного поражения обретался в соседней Ковельщине. А когда рискнул показаться вновь (в октябре месяце) - был убит, как и еще 25 членов его отряда.

Четырьмя днями позже оперативной группой были зажаты другие националисты (из отряда А.И. Бойко, он же «Ермак» - глава Кобринского районного провода). Вновь ожесточенный бой. 16 повстанцев убиты, 4 взяты в плен.

Хорошо сохранившийся дом постройки 1943 года в местечке Дивин Кобринского района. В 40-50-х годах минувшего века прежний райцентр Брестчины, известность которого достигала даже Кремля, в основном состоял из таких же хат (за исключение кровли, которая прежде была гонтовой). Фото 2009 года, окраина местечка на выезде в сторону деревни Повить

Горящая изба в одной из деревень Дивинского района. Вероятно, фото сделано после нападения боевиков: селянка что-то поясняет оперативнику УНКГБ. 1945-1946.

Трофеи: миномёт, пулемёт, винтовки и 10 тысяч патронов. Бросив свой обоз, десяток уцелевших бандеровцев укрылись в зарослях. Самого «Ермака» едва не достали 18 августа, в ходе прочесывания лесного массива южнее деревни Большие Болоты (название весьма характерное, сегодня это населенный пункт в Кобринском районе). Среди его поплечников были убиты еще 15 человек, командир получил ранение и с трудом вышел из окружения.

«Политическим бандитизмом» на территории, относящейся к современной Брестчине, были особенно поражены Каменецкий, Брестский, Жабинковский, Кобринский, Столинский, Ивановский, Дрогичинский, Антопольский, Ганцевичский, Давыд-Городокский, Пинский и, разумеется, упоминавшийся Дивинский районы. Насколько сложной складывалась там ситуация, можно понять из докладной записки секретаря райкома Я.У. Индюкова и председателя Дивинского райсовета А.Н. Караваева, направленной областному начальству: «...Банды открыто появляются в Повитьевском, Леликовском и Хабовичском с/советах. Уничтожают советский актив. 22 июля в дер. Повитье убили местного активиста, 1 августа покушались на убийство председателя и секретаря особвского с/совета, которые ночью прибежали в Дивин. 2 августа произвели нападение на председателя и секретаря Хабовичского с/совета, по которым произвели выстрелы. В настоящее время эти с/советы не работают и сельский актив от работы категорически отказывается. Подобранные председатели и секретари Повитьевского и Леликовского с/советов к работе не приступали и на территорию этих с/советов показываться не имеют никакой возможности. Начатая мобилизация райвоенкоматом населения в Красную армию с 27июля срывается. С м-ка Дивин 27-го числа явилось в райвоенкомат на переучет 700 чел., с Новоселковского с/совета 1 чел., с Хабовичского с/совета 4 чел. 1 августа с выездом райвоенкомата в Новоселковский с/совет, с деревни Новоселки на переучет не явилось ни одного человека. 30 июля при сборе мобилизованного населения из Дивина, для отправки, из 700 человек явилось 50 чел., остальное население призывного возраста скрылось в лесах, а часть присоединилась к бульбовцам. 31 июля райвоенкомат при помощи истребительного отряда проведенной облавой рано утром в м-ко Дивин собрал 180 чел. военнообязанных, которых с большим трудом направили в Березовский район...».

На стр. 174 приведено одно из сообщений секретаря Пинского обкома КП(б)Б Н.К. Зайцева в адрес П.К. Пономаренко, из которого видно, что зона от Дрогичина до Барановичей (на севере) и границы Полесской области (на востоке) в основном контролировалась не бандеровцами, а бульбовцами.

Подобные донесения поступали в Брест и Минск сплошной чередой. В большинстве случаев с настоятельными просьбами об оказании помощи. Достаточно сказать, что первый секретарь Брестского обкома партии М.Н.Тупицин неоднократно, каждые три-четыре недели представлял партийному руководству БССР объёмные записки с хроникой нападений украинских националистов. В «проклятом» Дивине поставили гарнизон из батальона 284-го полка НКВД численностью 250 человек. Однако участников нелегальных вооруженных формирований было втрое-вчетверо больше и, кроме отдельных локальных операций, приходилось, по существу, только обороняться. «Бандиты сожгли в районе все мосты, уничтожают связь, грабят население, терроризируют партийно-советский актив. Наших сил для борьбы недостаточно. Находившийся до последнего времени один батальон полка Бабенцева... не смог принять серьёзных мер, потому что бандитов насчитывается около 800 человек», - доносил 31 октября первый секретарь Брестского обкома партии М.Н. Тупицын в ЦК КП(б)Б.

3.09.1944 Главное управление ВВ НКВД утвердило план сосредоточения частей внутренних войск в Белорусском округе (начальник войск - генерал-майор В.И. Киселев). Согласно ему, имевшиеся силы были распределены в «основных пораженных бандитизмом западных районах Барановичской, Вилейской, Гродненской, Брестской и Пинской областей Белорусской ССР». На смену 284-му полку в Брест прибыл 265-й полк 7-й мотострелковой дивизии НКВД. Он временно расквартировался по улице Коммунистической, 16, где находились до войны складские помещения облконторы Госсортфонда. Военнослужащие должны были взаимо-действовать с местными спецслужбами в плане очищения ближайших районов от «вражеского элемента». Сменилось и руководство областного УНКВД - его возглавил подполковник В.В. Радченко.

...Между тем, активность украинского подполья нарастала. В связи с этим Брестский обком партии обратился к командованию 28-й армии с просьбой помочь в очищении территории области. Войсковые части выделили 900 бойцов, которые 23-27 сентября вместе с оперативниками из Бреста зачистили окрестности Дивина. В чащах и болотах было выловлено 5 бандитов, 30 дезертиров и почти полтысячи лиц, уклонявшихся от призыва. Однако ни одной боевой группы разгромить не удалось: очевидно, последние были вовремя предупреждены об облавах.

Таким образом, националисты диктовали свои правила игры. 4 ноября М.Н. Тупицын сигнализировал в Минск о необходимости срочно перебросить крупные силы НКВД в проблемные местности: «Сообщаю дополнительно о действиях бандитских групп. На Днепро-Бугском канале в районе Яново бандиты схватили трех инженеров Днепробугстроя и зверски их замучили - тт. Шифрина, Обрядина, Кудыш. 2 ноября бандиты ворвались в деревню Антоново Малоритского района (20 км от Бреста). Убили председателя с/с, несколько активистов, ранили уполномоченного ЦК КП(б)Б тов. Матвеева. Бандиты ставят своей целью сорвать все государственные мероприятия, проводимые советскими и партийными организациями. Командование 265-го полка (командир, замполит, нач. штаба), несмотря на мои предложения выехать срочно в район Дивина, отсиживаются в Бресте и штаб переносить не хотят. Обком просит дать указание тов. Бельченко о передислокации полка в район Кобрин-Дивин». Партийного начальника Брестчины можно было понять: областной центр был и без того переполнен войсками, кроме частей РККА здесь до конца 1944 года находился 221-й сп конвойных войск НКВД, поэтому можно было спать спокойно. А вот всего за десяток-другой километров - «мирная жизнь» представлялась совершенно иначе...

На очередной шифротелеграмме от Тупицына в Минск (21.11.1944) есть резолюция наркома С.С. Бельченко: «Войск и оперсостава у нас теперь там достаточно. Надо потребовать самых решительных и настойчивых действий со стороны тов. Радченко по ликвидации банд, приходящих из Украины».

Увы, на местах всё выглядело много сложнее, чем казалось из окон кабинетов. Несмотря на укрепление гарнизонов и наличие мобильных групп, удары наносились порой в пустоту или их цели достигались лишь частично. Выполоть «националистический сорняк» никак не удавалось.

Почему оуновское подполье оказалось столь живучим? Ответы на вопрос дают многие исследования, но мы для наглядности воспользуемся материалами архива УКГБ по Брестской области и документами из Государственного архива Брестчины. «Условия болотной местности, с большими лесными массивами, которые тянутся на десятки километров, дают возможность бандитам маневрировать и уходить в районы, прилегающие к нам, УССР, а оттуда снова появляться не только в Дивинском, но и в других районах», - писал в одной из своих депеш первый секретарь Брестского обкома партии. Действительно, просторы Полесья, Прибужья и даже Барановичской области представляли собой огромную, превосходную партизанскую зону, изобилующую природными укрытиями и труднодоступными местами, протянувшуюся даже за государственную границу (западный рубеж с Польшей).

Географический фактор смыкался с другим, еще более важным. Отряды УПА, с которыми яростно схлестывались оперативные работники и подразделения внутренних войск, на самом деле представляли собой видимую часть айсберга. Параллельно существовала невидимая часть: административная и организационно-политическая система ОУН. Вертикальная структура: область - надрайон - район и т.д. была выстроена на Брестчине достаточно жестко. В некоторых деревнях имелись так называемые «боёвки», которые занимались низовой агентурной работой, исполняли теракты, проводили индивидуальный террор против советских активистов. Так, боёвка в деревне Повить, согласно показаниями плененных оуновцев, насчитывала к концу 1944 года 35 человек, в деревне Оса - около 20, в Хабовичах и Болотах - 30, в самом Дивине – 28.

Первичной ячейкой в организации являлись конспиративные «пятерк и» и «тройки». Указания проводников (т.е.руководства) для членов подполья были обязательны. В кино повстанцы беспробудно пьянствуют, в действительности даже среди крестьян поддерживалась дисциплина. В селах, как правило, имелись связные избы, курьеры, наблюдатели - из-за чего вопросы разведки и оповещения решались чрезвычайно эффективно. Предательство каралось смертью, порой не быстрой, а долгой и изощренной. «Смершу» и сотрудникам УНКГБ было крайне непросто проникнуть в «оуновские» деревни, не говоря уже о бандеровской партизанщине.

На высоте находилась националистическая пропаганда, умело действовали вербовщики. В последнем случае сполна эксплуатировался весь тот негатив, который успел отложиться в общественном сознании сельчан за два предвоенных года. Как мы знаем, в 1939 советскую власть крестьяне встречали с немалыми надеждами. Особенно нравились лозунги освобождения от «панского гнёта». Взамен пришли госзаготовки, раскулачивание, коллективизация - и многие опомнились. В связи с этим после изгнания гитлеровцев даже беднота иногда становилась социальной опорой для ОУН.

Антисоветские рукописные листовки ОУН, написанные по-украински и по-русски и расклеенные у колодцев в деревнях Кобринского района. В обоих подвергается критике некто Б.Н. Тельпук, выдвинутый властями кандидатом в депутаты

Поэтому не выдадим большого секрета, если скажем, что значительная часть подполья сформировалась на добровольных началах. Причем прямо на месте, из крестьян, которые, вступая в отряды УПА, имели в сёлах многочисленные «глаза и уши» - то есть знакомых и родню. Излишне упоминать, что они прекрасно ведали окрестности и легко ориентировались в самых глухих углах. Вот как описывал, например, рядовую «вербовку» гражданин К., в 1947 г. проходивший свидетелем по делу о незаконной вооруженной группе: «Осенью 1944 года, находясь в банде «Ермака», я в числе других зашел в дом Кислюка Михаила, с нами был «Ермак». В доме уже находились подсудимый Данилюк и Игнатюк Митрофан... «Ермак» спросил Данилюка зачем он пришёл сюда, на что Данилюк стал упрашивать «Ермака», чтобы его приняли в банду и дали оружие. Но «Ермак» ответил, что оружия ему не даст и сказал: «Иди работай! Я посмотрю, как ты будешь работать. Сообщай об облавах... о действиях советских активистов и потом приму в банду. Подсудимый ответил: «Хорошо».

Отряды УПА постоянно пополнялись также дезертирами и теми, кого забирали в армию. Как проходил призыв на освобожденных территориях - известно. Еще длилась кровопролитная война, в которой СССР потерял миллионы солдат, поэтому было не до церемоний…

…Существовал откровенный, лобовой террор. Жителей районов, как могли, втягивали в борьбу с Советами. Любое проявление симпатий к Красной армии, малейшие позитивные контакты с местными властями - карались. Можно было потерять скот, имущество, получить телесные увечья или даже расстаться с жизнью. Как мы знаем, осведомительная сеть оуновцев была вне конкуренции, поэтому крестьянам было невероятно трудно придерживаться некоего нейтралитета - на них давили с двух сторон. На села накладывался хозяйственный оброк (фураж, продукты, теплая одежда-обувь, соль и т. д.) - чем дальше, тем тяжелее. Роптать же было себе дороже: похищения и убийства являлись суровой обыденностью. Случалось, визитеры из леса наведывались прямо к председателям сельских советов и заставляли их давать письменное согласие на сотрудничество с «отделами» УПА: так было проще организовать снабжение повстанческих отрядов. Председатель затем отвечал за поставки собственной жизнью и жизнью своих близких. Секретарь ЦК КЩб) Б А.К. Протозанов в докладе партийному руководству, к примеру, констатировал, что «В Дивинском сельсовете население в у одну ночь собрало 40 пудов овса, и отвезли бандитам. В Повитьевском сельсовете в течение трёх месяцев... каждый двор давал бандитам ежедневно по одному килограмму хлеба»...

«В связи с тем, что подпольные украинские формирования и бандитские группы имеют тесную связь с местным населением, которое их поддерживает и укрывает, а также старается сорвать наши мероприятия, - докладывал М.Н.Тупицын первому секретарю ЦК КП(б)Б и председателю Совнаркома БССР П.К. Пономаренко, - мы вносим предложение о проведении массовой операции по выселению всех семей бандитов и связанных с ними из Дивинского района и из некоторых деревень других районов, в которых базируются контрреволюционные бандитские формирования» (30.09.1944).

15 января 1945 года началась очень крупная чекистско-войсковая операция (ЧВО), охватившая Брестчину (юго-запад) и Пинщину (юго-восток), план которой 8 января утвердил Л.П. Берия. К оперативно-агентурному обеспечению привлекались УНКВД-УНКГБ соответствующих областей. Блокирование местностей осуществлялось силами 7-й и 10-й дивизий НКВД, а также пограничного полка. В преследовании обнаруженных бандеровцев и бульбовцев участвовали оперативные сотрудники УНКВД и УНКГБ по Брестской области (областных управлений и районных отделов).

Примерно в то же время (23.01.1945) увидело свет постановление ЦК КП(б)Б «О работе Дивинского райкома КП(б)Б», в котором этот райком обвинялся во всех грехах, начиная от «не поднял широкие слои населения... не проявил настойчивости, чтобы в короткий срок оздоровить остановку», до «пустили на самотёк дело возврата земли трудовому крестьянству, не приняли должных мер к пресечению саботажа кулацких элементов, срывающих восстановление советского землепользования». Досталось также Брестскому обкому партии во главе с М.Н. Тупицыным и 220-му погранполку (командир майор Яценко), деятельность которого была названа «крайне неудовлетворительной».

Минск, следовательно, требовал наведения порядка любой ценой. Ему, в свою очередь приходилось отчитываться перед Москвой. Процессом ликвидации «контрреволюционного подполья» постоянно интересовался И.В. Сталин.

По постановлению ЦК КП(б)Б в Дивинский район командировалась опергруппа высокого уровня в количестве 14 человек, возглавляемая заместителем наркома внутренних дел БССР полковником ГБ И.Н. Иващенко. Её наработки были утверждены в качестве приложения к основному документу и включали 10 пунктов. В частности, значилось, что «Тов. Эсаулову (А.А. Эсаулов - зам. наркома НКГБ БССР - прим. авт.) пересмотреть личный состав Дивинского РО НКГБ и принять меры к замене несоответствующих работе лиц, в первую очередь заменить начальника РО НКГБ Григоренко». Однако главным являлся пункт 1: «Тт. Иващенко и Киселеву В.И. силами личного состава Дивинского оперативного участка НКВД-НКГБ БССР и приданного ему 220-го погранполка войск НКВД в период до 20 февраля 1945 года провести операцию в соответствии с планом, утвержденным народным комиссаром внутренних дел Союза ССР товарищем Берия, по ликвидации подпольных к/р националистических формирований и банд в районе, выявлению и задержанию дезертиров и уклоняющихся от призыва в Красную Армию, выявлению и ликвидации бандитских баз и укрытий».

Таким образом, масштабная ЧВО перетекла во второй этап, который продлился до 20 февраля 1945 года. Процитируем фрагмент официального отчета о деятельности ВВ НКВД Белорусского округа за 1945 год, посвященный данной операции. «Частями 7-й сд в районах Пинской и Брестской областей охвачено сплошной проверкой - 839 населённых пунктов, 48 799 дворов с численностью населения 165 317 человек, прочёсано лесных массивов с трудно проходимыми болотами площадью 12 тыс. км».

Не нужно быть экспертом, чтобы понять: меры принимались экстраординарные и, по отношению к населению, однозначно репрессивные. Центральные власти фактически согласились с настойчивыми предложениями М.Н. Тупицына по «выселению семей бандитов», так как в упоминавшемся постановлении пункт № 2 гласил дословно следующее: «В этот же срок провести учёт всего взрослого населения и выявление бандитских семей, предупредив их, что если члены семей - участники к/р националистических формирований и банд групп не явятся с повинной в органы советской власти, они будут выселены из пределов республики, а имущество их будет конфисковано». Впрочем, имущество у арестованных «бандитов», судя по уголовным делам, хранящимся ныне в архиве УКГБ по Брестской области, и без того изымалось. В назидание местным жителям предусматривались судебные процессы на «выездной сессии ВК Верхсуда СССР» с вынесением приговоров «уже арестованным активным участникам» в Дивине и «бандитском гнезде» - деревне Хабовичи.

17 февраля 1945 года вышел совместный приказ за подписями В.В. Радченко и А.А. Сергеева «Об изменениях в личном составе и территориальном обслуживании оперативных участков УНКВД Брестской области». Оперучастки существовали с конца минувшего года (приказ № 00910 НКВД-НКГБ БССР) с целью нераспыления сил и улучшения агентурного обслуживания наиболее проблемных местностей. Теперь «в связи с изменением обстановки по наличию бандформирований, а также бандпроявлений» их схема уточнялась. На Брестчине имелось три участка: Дивинский, Пружанский и Березовский. Начальниками были поставлены соответственно майор госбезопасности Смирнов (зам. начальника Брестского УНКВД), старший лейтенант Журавлёв, капитан Эйсмонт. При этом в Дивинском районе «в помощь» Смирнову прикреплялись командир 220-го пограничного полка майор Яценко и командир 265-го оперативного полка НКВД капитан Борисов. Это более чем красноречиво говорило о неустойчивости ситуации даже после недавно проведённой крупнейшей ЧВО.

Пружанский штаб обслуживал одноименной район и соседний Ружанский (зона активности нелегалов АК), березовский штаб - свой и Коссовский районы. А дивинский, несмотря на максимальную концентрацию оперативников и военнослужащих - только свой.

Каждому из оперативных участков выделялась переносная радиостанция. Начальники должны были докладывать обстановку ежедневно. При проведении очередных ЧВО обязательным было нахождение в подразделениях опытных оперативных работников. Вдоль административных границ с Украиной предполагалось «насадить густую заградительную агентурно-осведомительную сеть из населения, патриотично настроенного к советской власти... свести в резидентуру и построить по принципу цепочек с целью быстрейшего донесения нашим органам о появлении в населенном пункте или приближении к нему бандгрупп».

8 мая 1945 года Германия подписала акт безоговорочной капитуляции. Европейская фаза Второй мировой войны завершилась полным разгромом нацистов и их союзников. Судьба глобальной схватки, какой еще не знала цивилизация, определилась на Восточном фронте. Решающий вклад в Победу над врагом внёс Советский Союз, заплатив за неё неимоверную цену.

Весть о «конце войны» распространилась в западнобелорусских местечках и деревнях в течение одной недели. Но, как ни невероятно это звучит сегодня, позиции ОУН-УПА в «пораженных районах» не сильно пошатнулись. Подтверждение тому проявилось летом, когда началась кампания по сбору подписей под письмом Сталину, приуроченному к первой годовщине освобождения Белоруссии (3 июля). В Дивинском районе, как и повсюду, прошли собрания и митинги. Однако в результате удалось собрать всего 1498 подписей! Накануне мероприятий оуновские подпольщики там и тут провели теракты, несколько активистов расстались с жизнью, у других сгорели дома.

Вопрос, конечно, упирался не только в акции устрашения. Сама советская власть, мягко говоря, не сильно привечалась крестьянами, особенно после введения системы обязательных сельхозпоставок. Даже в райцентре подписание письма в Кремль «совершенно сорвалось». 6 июля М.Н. Тупицыну

докладывали, что «крестьянка Б. заявила: «Подписывать письма товарищу Сталину я не буду, зачем, чтобы моя подпись была в Москве». На собрании в пожарной команде НКВД пожарник С. заявил: «Для нас власть безразлична. Мы никого не признаем, мы воздерживаемся. Для нас эта власть ничего хорошего не принесла». В райпотребсоюзе «служащая П. заявила, что ей не нужны деньги советские и советская работа». И т. д. Заметим, речь идёт о Дивине, что уж было говорить о селах и хуторах. В Новоселковском сельсовете, например, распространялись слухи, что чем меньше подписей будет собрано, тем больше вероятность, что в районе будет «восстановлена польская власть»(!). Брестский обком с горечью доносил высшему партийному руководству республики: «В ряде деревень крестьяне отказывались подписывать письмо товарищу Сталину, мотивируя тем, что это повлечёт за собой организацию колхозов». Примерно такие же настроения бытовали на Полесье и в Барановичской области.

Весь 1945 год был для советской власти крайне сложным. Послевоенная разруха мало способствовала нормализации политической, криминальной и социально-экономический обстановки, что, конечно, сильно затрудняло борьбу с украинским националистическим подпольем. Вряд ли будет преувеличением сказать, что на невидимом фронте шла настоящая война, победа в которой была неблизкой.

Битва без объявлений / автор концепции и текста А.М. Суворов // Незримый рубеж: управление КГБ по Брестской области / А.М. Суворов. – Брест : Полиграфика, 2014. – С. 171–184. Борьба с бандами украинских националистов на Кобринщине в годы войны.
 

Популярные материалы



Названия статей

Поиск по сайту

Наши партнеры

Познай Кобрин