Из воспоминаний А.М.Сущука
5 августа 1944 г. Антопольским райвоенкоматом (д. Кустовичи относилась тогда к этому району) я был призван в армию. Принял меня военком в полевых погонах майора. Задержав взгляд на удостоверении «Ворошиловского стрелка» и справке связного партизанской бригады им. Чапаева, спокойно сказал: «Направляю в истребительный батальон, по лесам еще шляется всякая нечисть, бандиты...»
Это меня несколько удивило: наступающему фронту требовалось пополнение, а тут тыловой, какой-то истребительный батальон. Вчерашние партизаны, одетые в гражданское, (только бывший начальник штаба партизанского отряда Григорий Оллендер щеголял в военном кителе под ремень) приняли меня доброжелательно, выдали винтовку и боеприпасы. Краткий инструктаж — и на дежурство. Горпосёлок Антополь — настоящая крепость. Дома, в которых жили немцы и размещалась их администрация, вровень с окнами обнесены бревенчатой оградой в два слоя, метровый зазор которого заполнен землёй. Чувствовалось, что «освободители от большевизма и евреев» находились в ожидании партизанского нападения. Мы охраняли склад оружия и боеприпасов, здания органов гражданской власти и управления, квартиры первых должностных лиц, задержанных и арестованных.
Однажды утром, спустя две
недели моей службы, поступил приказ — с вещами и оружием построиться на
площади. Григорий Оллендер, наш командир, проверил нас по списку, и мы пешим
ходом двинулись в г. Малориту, где должны были влиться в состав одной из
частей действующей армии. На окраине Антополя произвели прощальный дружный
ружейный салют. Я почувствовал высокий моральный подъем от предстоящего
вступления в Красную армию...
Ударная 357-я ордена Суворова II степени стрелковая дивизия, в которой
сражалось немало белорусов, осенью 1945 г. из района г. Тукумс (Латвия) в
полном боевом составе была передислоцирована в Кушкинский гарнизон на
границу с Афганистаном. Моему фронтовому товарищу Александру Евдокимовичу
Демчуку, дважды раненному пулеметчику, предоставили отпуск. Поехал в родное
село Рогизно Козинского района Ровенской области. Когда вернулся, спрашиваю:
как западные украинцы налаживают мирную жизнь?
Какая мирная, — ответил друг, — там идет настоящая война, задействована наша тяжелая артиллерия и боевая авиация. Банды из лесных баз терроризируют и грабят сочувствующее Советам население, от бандеровцев в страхе вся Западная Украина. Убивают страшным изуверским путем — бросают людей в колодцы, в огонь горящих хат, уничтожают холодным оружием, не уступая по лютости немцам. Мать велела мне переодеться в домашнее, а красноармейское глубоко запрятать...
В 1947 г. дали отпуск и мне — 45 дней с дорогой! Со скорого Москва — Берлин сошел в Бресте. Знакомлюсь с вокзалом, городом — несколько часов до пересадки на Кобрин. Узнаю, ночами бывает неспокойно: стреляют, террористические акты. В подполье действуют националистические недобитки.
За леском показался хутор. Я уже бежал, крепкие ноги несли, словно крылья. Какое счастье вернуться живым и невредимым в отчий дом из войны-мясорубки, когда после наступления от полка оставалась треть. Отец, коренной крестьянин-полешук, многое повидавший и переживший, жаловался: глухой ночью пришли четыре бандеровца, проломали соломенную крышу, влезли в комору. Кваску с салом вычистили до дна, забрали лучшее из одежды, перевернули все и тихо ушли. У деревни проходил бандеровский отряд, напали на автомашину, которая везла в магазин керосин, изрешетили из автоматов, разбили мотор. Возле деревни Худлин убили красноармейца, оказавшегося на их пути. Кончилась война, а люди гибнут, как мухи.
Я дослуживал в Кушке последние месяцы, а жена Маша (только что поженились) поехала к моим родителям на далёкую Кобринщину в д. Кустовичи, с дипломом школьной учительницы. Стоял август 1950 года. От станции Оранчиды до Запруд - сплошной лес. Пешком, одна. «Эй, у тебя есть что-нибудь пожрать?!» — злобно крикнул заросший мужчина, появившийся на полянке. «Есть кусочек хлеба, булочка с яйцом, возьмите!» — с перепугу ответила незнакомцу. Но не сделала и нескольких шагов, как лесной житель злым голосом потребовал: «Не смей подходить! Бросай!». Сверток с едой она послушно бросила на сколько могла, а тот быстро подбежал, схватил его и скрылся в деревьях. А ведь все могло закончиться гораздо хуже. В первое послевоенное десятилетие в этом краю бандитами были убиты председатель колхоза, секретарь и председатель сельского совета, участковый милиции, библиотекарша, бросили человека живым в колодец за поддержку советской власти.
За связь и преступное сотрудничество с бандеровцами вывозили семьями в глубь великой России. Националистические корни в районе большого села Дивин и деревни Оса проросли еще в 1942 г., когда здесь Украинской повстанческой армией была организована первая сотня бандеровских бандитов. Участник Великой Отечественной войны Григорий Петрович Мисюк после демобилизации работал в магазине пригорода Кобрина, растил троих дочерей. Бандеровцы пришли ночью и потребовали на шоссе в сторону Городца развесить на мосту плакаты антиколхозного, антисоветского содержания. Напомнили: за исполнением будем следить из засады под ружейным прицелом, указали в сторону дочерей. Куда денешься — двум смертям не бывать. Пошел, расклеил. Судили, в Магаданской области мыл золото. Отбыв срок, там же мыл стране золото, но уже по добровольному найму, был бригадиром. В 1990-х годах реабилитировали.
На всю Кобринщину и окружающие районы нагонял своей жестокостью страх Ермак, бандеровский главарь. Грабил, убивал, сжигал и каждый раз оказывался неуловимым. И всё же чекисты, имевшие крепкие связи с населением, уничтожили его в перестрелке. Труп бандита доставили в Кобрин.
В западных районах Белоруссии, в т.ч. на Кобринщине, до 1954 года действовало и польское националистическое вооруженное подполье. Эмигрантское правительство в Лондоне не признавало Ялтинских соглашений о восточной границе Польши, разогревало национальные чувства поляков, особенно молодых.
В 1947 г. в Бресте и пригороде создается подпольная организация Союз защитников свободы («Звёнзэк оброньцув вольносьци»). Ее кобринская группа насчитывала несколько десятков человек. Духовным руководителем был ксендз Вацлав Язевич из Городца. Комендант группы Ян Коморовски ставил задачу создания в Кобрине вооруженных отрядов на принципах Армии Крайовой, чтобы при необходимости ударить по «оккупантам». Накапливалось оружие, шло обучение членов вооруженной подпольной борьбе. Но чекисты не дремали. Склад оружия и боеприпасов был обнаружен в римско-католическом костеле г. Кобрина. Уже на организационной стадии подпольная военная организация была раскрыта. Началось следствие и суд. Около тридцати человек из г. Кобрина и его окрестностей были лишены свободы на разные сроки. Были амнистированы почти десять лет спустя.
К националистическим формированиям примыкали дезертиры, уголовники, бывшие полицейские и власовцы — недовольные советской властью, гонимые страхом кары за виновность перед ней и народом. Таким людям терять было нечего, а потому держались до последнего и уже этим представляли большую опасность.
Как отголосок этой необъявленной войны, с которой в основном было покончено к середине 1950-х годов, можно рассматривать случай, произошедший 17 марта 1960 г. в д. Оса, расположенной на южной окраине Кобринщины на границе с Украиной. Тридцатилетний председатель колхоза «Дружба» (ныне «Дружба народов») Василий Николаевич Сетков проводил заседание правления. На дворе темный вечер. Прямо через окно бандиты производят смертельный выстрел в председателя. За деревней они выбросили стреляные гильзы и скрылись. Был задержан местный наводчик террористического акта, осужден и наказан за содеянное.
В.Н.Сетков родом из Сибири, воспитанник Горецкой сельхозакадемии. Его, в прошлом инструктора Дивинского райкома КПБ, единогласно избрали председателем объединенного колхоза «Дружба», хотя такое выдвижение в райкоме не предусматривалось. Оказавшись далеко от своей родины, молодой Сетков находил взаимопонимание с местными крестьянами, сполна отдавал знания и силы поднятию плодородия земли, радовался первым успехам. Сеткова похоронили с почестями в г. Малорита, районном центре, к которому относилась тогда д. Оса. Осиротевшими остались сын, жена Людмила Михайловна, школьная учительница, проживающая ныне в Кобрине.
Поделившись пережитым, хочется выразить твердое убеждение в том, что страдания и неисчислимые жертвы, принесенные во имя спасения человечества от нависавшей угрозы национал-фашистского порабощения, не были напрасными
*****
Адной са шматлікіх ахвяр бандытызму на Кобрыншчыне быў Іван Карпавіч Семянюк. Ён нарадзіўся 25.6.1920 г. у в. Стрыі ў сялянскай сям'і. Прымаў актыўны ўдзел у партызанскім руху, ваяваў у атрадзе імя Чапаева. Яго партызанская мянушка была Ванька Чорны. Паводле ўспамінаў баявых сяброў, ён заўсёды на аперацыі выязджаў на кані, які не аднойчы выносіў яго з-пад куль. Пасля вызвалення Кобрынскага раёна І.К.Семянюк працаваў намеснікам раённага ўпаўнаважанага, жаніўся, летам 1946 г. у яго нарадзілася дачка. 12 лістапада 1947 г. Семянюк праводзіў у в. Быстрыца сход па пытаннях лесанарыхтовак. У час сходу ён падышоў да газавай лямпы, каб прыкурыць, і ў гэты час з-за акна бандыты прашылі яго аўтаматнай чаргой.
Наши проеты: Туристический Кобрин | Познай Кобрин Все права защищены © 2011-2017. Все изображения защищены их правообладателями. При копировании материалов активная ссылка на http://ikobrin.ru обязательна.