Статьи о Кобрине: В составе ВКЛ и РП

15 августа 1795 года Екатерина II направила Сенату указ, в котором говорилось: "В воздаяние знаменитых заслуг нашего генерал-фельдмаршала, графа Александра Суворова-Рымникского всем и л ости вей ше пожаловали мы ему в вечное и потомственное владение из поступивших в казну нашу в Литовской губернии из экономии Божестской, бывшей в числе королевских столовых имений, Ключ Кобринский с прочими Ключами, фольварками и селениями ..." Литовская губерния — территория Западной Белоруссии, включенной в состав России после третьего раздела Речи Посполитой в 1795 году. Деятельное участие в военных делах, предшествовавших этому событию, принял полководец А. В. Суворов.

Выполняя волю царицы, русские войска под командованием Суворова подавляли движение конфедератов, противившихся разделам, но стоявших на консервативных позициях и боровшихся за свою "золотую шляхетскую вольность". Однако вскоре в Польше развернулась настоящая патриотическая борьба, которую возглавил Тадеуш Костюшко (1746—1817), сын бедного шляхтича из имения Сехновичи (бывшего Кобринского уезда, ныне Жабинковского района Брестской области). Имевший блестящее военное образование и боевой опыт, полученный во время войны Соединенных Штатов за независимость, Костюшко нанес ряд поражений царским войскам. Будучи убежденным республиканцем, он издал знаменитый Поланецкий универсал, освобождавший крестьян от крепостной зависимости. Но это отрицательно восприняла шляхта и магнаты, а обеспокоенные соседи — Пруссия, Австрия и Россия, где безраздельно господствовали крепостники, поспешили им на помощь. Екатерина II решила ускорить развязку военным путем, послав "на усмирение" А. В. Суворова.

Впервые Суворов оказался в Белоруссии в 1769 году, командуя Суздальским полком в сражении с отрядом конфедератов у села Орехово (Малоритский район). Через два года он действует в направлении Береза—Мир— Несвиж, затем через Клецк направляется на Пинск. В 1794 году Суворов прибывает в Кобрин со стороны Волыни, чтобы пресечь наступление двигавшегося от Бреста корпуса конфедератов под командованием генерала Сераковского. Передовой отряд конфедератов был разбит 3 сентября у деревни Дывин (Кобринский район). Отстояв по этому случаю благодарственный молебен в местной церкви, Суворов направляет свои полки к Кобрину и с ходу берет его. Затем 5—6 сентября последовал бой у Крупчицкого монастыря, куда подошли основные силы Сераковского. Потерпев поражение, конфедераты поспешно отступили, путь на Брест оказался открытым. До сих пор сохранилось несколько холмов, возвышающихся над братскими могилами погибших. Находятся они справа от шоссейной магистрали Кобрин—Брест перед поворотом к санаторию "Буг" (остановка "Сосновый бор").

В октябре 1794 года после поражения Т. Костюшко под Мацеёвицами (Варшавское воеводство) патриотическое движение быстро пошло на убыль.

Тем временем в Литовской губернии проводилось административно-территориальное переустройство. В декабре 1795 года из ее состава выделили Слонимскую губернию, в которую вошел Кобринский уезд. Перед этим литовский генерал- губернатор Н. Репнин разрешил кобринским жителям заново записаться в сословия (мещане, купцы, цеховые ремесленники) и наделил их землей. Став центром уезда, Кобрин восстановил свое городское звание.

В городе появилось уездное правление, созданное по российскому образцу на основании "Учреждения для управления губерний" 1775 года. Уездную администрацию возглавлял капитан-исправник, избираемый на три года из числа местного (русского) дворянства. Особое значение приобретало дворянское собрание во главе с предводителем, прямо влиявшим на исполнительную власть города и уезда. В собрание вошла и католическая шляхта, присягнувшая царскому правительству, а также русские помещики, недавно получившие здесь земли.

Город выделялся в самостоятельную административную единицу с выборным магистратом и городским головой (бургомистром), занимавшимися хозяйственными и благо-творительными делами. Исполнительная власть принадлежала городничему, которого назначало правительство из числа офицеров-отставников. Вместо прежних судебных органов учреждались уездный суд — для дворян, магистратский — для горожан, верхняя и нижняя расправы — для государственных крестьян, а обычные крепостные подвергались суду помещика владельца. При вынесении приговора нередко руководствовались положениями старого Статута Великого княжества Литовского.

План города Кобрина (конец XVIII века)

Нетронутыми оказались имущественные права католической церкви, однако ей было запрещено обращать в свою веру православных. Многие из униатов опять возвратились в православие.

Как только местную администрацию уведомили о высочайшем указе относительно графа Суворова, межевщики приступили к работе. В пределах самого Кобрина полководцу досталась территория с остатками Верхнего и Нижнего замков, которые на плане города конца XVIII века именуются окружностями, и "Губерния" с парком. Сам владелец отсутствовал, занятый военными делами. Присланный им поверенный представитель — полковник Корёцкий сообщил своему патрону, 1 что замок так обветшал, что жить в нем невозможно. Суворов обратился с письмом в Петербург, сетуя на такой подарок. Оттуда последовало повеление подыскать фельдмаршалу жили-ще поприличнее.

В конце Губернианской улицы пустовал дом небогатого шляхтича, покинувшего эти места. В том небольшом доме, возвращаясь в конце 1795 года из Варшавы, и остановился первый раз новый владелец Кобринского Ключа, не предполагая, что здесь придется ему жить и в будущем.

В 1796 году умерла Екатерина II, на престол взошел Павел I. "Немецкий порядок", заведенный новым самодержцем в армии, шел вразрез со взглядами А. В. Суворова. Назревал конфликт. Фельдмаршал подумывал об отставке, решив удалиться в Кобринский Ключ, где хозяйничал его подполковник-управляющий. Сумасбродный император и сам помышлял, как бы избавиться от неугодного ему полководца. В начале февраля 1797 года последовал унизительный указ, в котором откровенно заявлялось, что Суворов, "так как войны нет и делать ему нечего", отставляется от службы. В конце была приписка императора: "Без права ношения мундира".

Мартовским днем 1797 года Суворов, одетый в непривычное штатское платье, трогательно простился со своей 3-й армией, расквартированной в Тульчине, и, забравшись в невзрачный возок, двинулся на север, в Литовскую губернию. Несколько лет назад по этой же дороге он вел своих солдат, следуя приказу матушки-царицы. Теперь его гнала воля нового монарха. Знаменитое имя ошеломляло станционных смотрителей, лошадей давали немедля. Вскоре суворовский возок уже катил по Ратненской улице, затем своротил через рынок к Губернианской и остановился у скромного дома, где прославленному полководцу пришлось прожить последние годы своей жизни.

Здешнее имение троекратно превосходило все фамильное наследие Суворовых в Новгородской губернии. Его величина смущала отставного фельдмаршала, полагавшего, что ему, военному человеку, не управиться в этой земледельческой жизни. Поэтому он пригласил к себе своих армейских друзей. В отставку подали восемнадцать офицеров. Им в Кобрине подыскали разные занятия и места службы, граф Рымникский обещал наделить всех землей. Сюда же прибыл верный денщик Прохор Дубасов — Прошка. Его проворность, сообразительность и обширные житейские познания высоко ценились полководцем, который был простым и общительным человеком.

Знакомство с новыми владениями Суворов начал с "Губернии", находившейся примерно в версте от центра города. Место ему понравилось. Сюда, в парковую тишину и уют, не раз он станет приходить пешком. За старым господским домом был пруд, в котором отставной фельдмаршал, несмотря на подходивший к концу седьмой десяток лет, купался уже в апреле, поражая кобринских обывателей. Объезжая дарованные деревни, Суворов знакомился с бытом и жизнью местных крестьян, прислушивался к непривычно звучавшему для него говору. 

Недалеко от дома на Губернианской возвышалось здание старинной Петропавловской церкви, построенной четыре столетия назад. Почти ежедневно посещая ее, опальный полководец протоптал свою тропинку через соседние огороды. Он взбирался на колокольню, когда надо было звонить, или пел на клиросе в хоре. Невысокого роста, неширокий в плечах, Суворов обладал могучим "командирским" басом, что снискало ему уважение певчих и прихожан. Он оставался верен своим солдатским привычкам, питался самой неприхотливой пищей, спал у раскрытого окна на жесткой койке. Отвлекаясь от тягостных размышлений, старый граф охотно вступал в беседу со всеми, кто навещал его, кого встречал по пути. Иногда в Кобрин заглядывали проезжие помещики и вельможи, направлявшиеся из Петербурга или Москвы в западные и южные края разросшейся империи, — чаще не из добрых побуждений, а просто полюбопытствовать, как поживает полководец без армии, который "баталий не проигрывал",

Суворов нередко погружался в меланхолические размышления, предчувствие какой-то беды не покидало его. И действительно, она не заставила себя ждать. Льстивые царедворцы, окружавшие Павла I, нашептывали императору об опасной близости к границе знаменитого кобринского жителя: окажись, дескать, он за нею, принесет немало бед империи. К тому же неспроста при нем в Кобрине живут эти восемнадцать офицеров. А нет ли здесь заговора?

И вот в Литовскую губернию мчит по личному его величества распоряжению чиновник тайной канцелярии Николев. 22 апреля 1797 года вечером прибыл он в город. Суворов, который рано ложился и рано вставал, уже спал. Но царский курьер потребовал немедленно поднять его с постели и тут же приступил к чтению указа: "Ехать вам в Кобрин или другое место пребывания Суворова, откуда отвезти его в Боровицкие деревни, где и препоручить Вындомскому (городничему — Н. П., Л. К.) , а в случае надобности требовать помощи от всякого начальства". Выслушав повеление императора Павла I, фельдмаршал спросил, сколько ему дано на сборы. Только четыре часа, отвечал Николев. Времени для необходимого оформления бумаг по передаче земель отставным офицерам, жившим в Кобринском Ключе, как и для прочих денежных дел, не оставалось. Никаких доходов дарственные имения еще не принесли, средств почти никаких. Разве что ордена и другие награды... Николев торопит. Суворов лихорадочно размышляет над финансовой проблемой и принимает мучительное решение — отдав под залог награды своему главноуправляющему Корицкому, занять тысячу рублей. В четыре часа закончилась работа над документами на пожалование деревень офицерам. Все это было скреплено подписью буквально в последние минуты. Суворов вышел на крыльцо, у которого собрались его немногочисленные друзья по изгнанию, молча поклонился всем и забрался в поджидавший казенный экипаж. Следом поспешил Проижа, неся небольшой дорожный сундучок рт. небогатые пожитки знаменитого полководца.

Последний смотр. (Художник Н. Н. Вощук)

Николев увез Суворова в село Кончанское Новгородской губернии под неусыпное наблюдение Вындомского. Но на этом дело не кончилось. 20 мая павловский чиновник снова появляется в Кобрине, арестовывает всех осевших здесь суворовских офицеров и под конвоем отправляет в Киев. Почти четыре месяца их допрашивали, чтобы выведать о "заговоре". Когда такового не обнаружилось, они были освобождены под расписку. Большинство офицеров возвратились в Кобрин.

Проведя два тяжких года в Кончанском, А. В. Суворов вновь оказался в гуще военных событий. По настоянию союзников России, воевавших с наполеоновской Францией, Павел I вынужденно согласился назначить старого фельдмаршала главнокомандующим русско-австрийской армией, действовавшей в Италии. 3 марта 1799 года по пути в Вену Суворов заехал в Кобрин, где хозяйственные дела задержали его на шесть дней.

В 1799 году суворовские чудо-богатыри в итальянском и швейцарском походах продемонстрировали Европе выдающиеся качества русского солдата, преимущества суворовской военной школы и "науки побеждать". В начале февраля 1800 года знаменитый полководец возвращался на родину. 3 февраля внезапно ухудшилось состояние его здоровья. До кобринского имения Александра Васильевича сопровождал его любимый ученик и сподвижник генерал П. И. Багратион (1765—1812). Суворов рассчитывал пробыть здесь несколько дней, дожидаясь торжественной встречи в Петербурге, но из-за болезни пребывание в Кобрине затянулось.

Суворов, борясь с недугом, пользовался советами своего фельдшера Наума и ничего не ел. Но болезнь прогрессировала, пришлось обратиться к специалистам-медикам. Особое расположение больного вызвал кобринский врач Кернисон, сумевший поднять его на ноги. Суворов даже стал посещать Петро-павловскую церковь. Однако он опять наотрез отказался от лекарств, что вызвало новое ухудшение. 6 марта 1800 года приехали сын Александра Васильевича — Аркадий и племянник — А. И. Горчаков. С ними явился петербургский лейб-медик Вейкарт, с которым тут же произошло столкновение пациента.

7 марта 1800 года через Кобрин проходил маршем сводный батальон Екатерининского и Московского гренадерских полков — те самые герои суворовских походов в Италию и Швейцарию. Они специально прошли по Губернианской улице, где на крыльце своего дома, почувствовавший в, эти минуты облегчение, их прощально приветствовал "отец солдат" и генералиссимус. Да, это была последняя встреча А. В. Суворова с армией. В конце месяца, не дождавшись выздоровления, он приказал везти себя в Петербург и оставил Кобрин — на сей раз навсегда ...

• Бона Сфорца
• Великая победа под грюнвальдом
• Вольный город Кобрин
• Время Суворова
• Кобрынскi замак
• Кобрынскiя князi
• Кобрынская эканомия 1519 г.
• Кобрынскi сабор 1626 г.
• Спаскі манастыр
• Тадэвуш Касцюшка
• У складзе ВКЛ i РП
• Шчасце князёўны Кобрынскай
• Час Суворава
• Вернуться назад