Versão em português 中文版本 日本語版
Polish version La version française Versione italiana
Русская версия English version Deutsch Version

Мария Родзевич: история жизни писательницы на Кобринщине

Память нации: каждому крупному историческому лицу придать цельный, законченный облик. Память как бы «ваяет», создает, лепит своих героев. Иногда о таком «изваянии» можно говорить лишь условно: оно существует как некое «национальное ощущение», складываясь из разных фактов, оценок, эмоций, существует как аксиома культуры, не нуждающаяся в доказательствах и чаще всего не закрепленная в виде четкой формулы. Она все же существует и забыть, вычеркнуть из истории ее нельзя. Ее не нужно еще раз доказывать, ведь история не прощает своим потомкам то, что забывается, что остается в тени на долгие годы. Бег времени заставляет вернуться назад, всмотреться, вдуматься, поразмышлять над тем, что вдруг исчезало из культурного наследия всей нации. Ведь как бы то ни было, раньше, или позже, мы вынуждены возвращаться назад, снова все восстанавливать. Все, что уже почти разрушено и реставрации не подлежит. Хотя события можно восстанавливать, если есть твердая цель. Поэтому моя цель реставрировать духовно то, что очевидцы хранят в своей памяти, о чем они вспоминают на досуге, и особенно я хочу, чтобы мы не упустили из виду самое дорогое для духовного развития людей, - литературу. Белорусская литература развивалась в тесной взаимосвязи с литературой славянских народов. Огромное влияние на творчество оказало литературное наследие русского и украинского народов, которое уже в значительной степени освещено в специальных монографиях. Однако белорусско-польское литературное взаимодействие исследовано еще очень и очень мало.

Белорусский и польский народы связаны между собой общей историче-ской жизнью. Известно, что в прошлом было между ними не мало недоразумений. Известный польский драматург Леон Кручковский, который незадолго до смерти гостил в Беларуси, писал в артикуле «Над Нарочью»: «Польский язык, который здесь, в Тугоновичах, над Свитязью, нашел свои наилучшие стихотворения и прекрасные образы, был на этой земле вместе с тем языком классового и национального угнетения» Но вина за недоразумения ложится не на народные массы, а на магнацкие роды Родзивилов и Вишневких и т.д.

Белорусско-польские литературные взаимосвязи имеют давние традиции, богатые фактическим материалом. Они зародились в средневековье, когда территория. Беларуси вошла в состав Польско-Литовского государства. Некоторые польские авторы тогда побывали в Беларуси, познакомились с жизнью ее народа. Так, в 1578 г. к Родзивилам приезжал Ян Кановский. Из Беларуси были выходцами многих средневековые польские писатели (Анджей Волен, Криштафор Дарагостайский). Некоторые историки этих времен вернулись к изучению прошлого белорусского народа («Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси» Матея Стрийковского, 1582).

В ХVII - ХVIII ст. возобновилась полонизация Беларуси. Поэты, ко-торые жили при имениях, растрачивали свои таланты на панегирики и религиозные гимны (Альбрах Карманоский и Даниэль Неборовский при дворе Родзивилов в Несвеже). Беларусь была родиной многих выдающихся польских писателей ХVIII ст. Среди них нужно назвать адъютанта Костюшки Юльяна Немцевича (1757 – 1841), который родился в Скопах, недалеко от Бреста. С семьи бедного шляхтича на Пинщине вышел преподаватель поэзии и риторики Виленской академии Адам Нарушевич (1733 – 1796). С Гроденщиной связана жизнь и творческая деятельность одного с начинателей польского сентиментализма Франтишка Карпинского (1741 – 1825).

Но по-настоящему белорусско-польские связи оживились в ХIХ в., когда начала формироваться белорусская нация и белорусская национальная литература, когда вместе с романтизмом в Польше появился «культ народности», появился интерес к белорусскому народу.

В ХIХ в. белорусская литература переживала свое второе рождение. По-мощь оказывала польская литература, которая давала толчок для развития. Представителей новой белорусской литературы: В. Дунина – Марцинкевича, Я. Чечета, Я. Лучины, Гуриновича, Варилу-Доревского, Коротынского – в большей или меньшей мере можно назвать белорусско-польскими писателями, потому что каждый в своем творчестве пользовался польским языком.

Некоторые вопросы взаимосвязи белорусской и польской литературы со второй половины ХIХ уже затронуты в артикулах и частично в моно-графиях (С. Александровский, В. Борисенко, И. Бас, В. Попова, Т. Киселев, М. Панченко, О. Лойко, М. Коноплицкий, М. Олехнович и др) иссле-дователей. В 1963 г. вышли с печати исследования Лойки и Перкина «Белорусско-польские литературные взаимосвязи в ХIХ в» (доклад на Международном съезде славистов), Ларченки «Славянская супольнасць», где рассматриваются некоторые явления белорусско-польского литературного взаимодействия в прошлом столетии. Но сделано еще недостаточно. Нет специальных исследований о том, как литература польского народа воздействовала на формировании художественного метода и взгляды бело-русских писателей ХIХ столетия.

Приходится констатировать, что во время культа личности изучение взаимосвязей между белоруской и польской литературами часто игнорировалась. Эти связи умалчивались в силу разных причин политического характера. Почти во всех монографиях говорилось о том, что белорусская литература сформировалась только под влиянием русской литературы. Например, если взять монографию С. Мойхровича, В. Дунина-Марцинкевича. Вот, что он пишет: «Не забудзем прытым аснаýное, што ýплывала на нараджэнне i развiцце новай беларукай лiтаратуры з самага пачатку ХIХ стагодзя: гэта, по-першае, - высокi ýзровень рускай нацыянальнай культуры навогул i класiчнай лiтаратуры ý асаблiвасцi, по-другое, арганiчна неад΄емны ад лiтаратуры ýплыý высшай народнай творчасцi; по-трэцяе, цiкаýнасць перадавых, рускiх навукова-этнаграфiчных i геаграфiчных выданняý i часопiсаý да беларускага народа, яго археалогii, гiсторыi, мовы, культуры i мастацкай творчасцi: нарэшце, атыпрыгоннiцкiя iдэi дзекабрыстаý, якiя знаменавалi сабой новые этапы ý дохоýным жыццi Расii, мелi выключна вялiкi ýплыý на развiцце грамадскай думкi у Беларусi».

Все это правильно. Но все же, рядом существовала и высокоразвитая польская классическая литература; интерес к белорусскому народу и его фольклору проявляли и польские издательства. Не сказать об этом – значит исказить историческую действительность. Именно игнорирование влияния польской литературы приводило к тому, что наследие таких писателей, как В. Дунин-Мартинкевич, Я. Чечет, Я. Лучина, А. Гуринович, рассматривались без учета их произведений на польском языке.

В изучении белорусско-польских литературных взаимосвязей ХIХ ст. есть немало специфических трудностей. Например, окончательно не известно, кого с писателей считать белорусским, а кого – польским. Иногда белорусскими называются те авторы, которые только родились в Беларуси или жили здесь. Поэтому игнорировать то, что шедевры польских авторов создавались у нас нельзя, ведь героями произведения были, в большинстве случаев, белорусские люди.

И еще одно обстоятельство усложняет наши познания белорусско-польских литературных взаимоотношений ХIХ столетия. Нет соответствующих библиографических указателей. А сделать это, познавательным с основными фондами многочисленных архивов, в том числе зарубежных; исследовать всю польскую литературу ХIХ столетия не под силу нескольким людям.

Вопросом о польских писателях живших в Беларуси, в частности на Брестчине, занималось не так уже много людей. Профессор БГПИ В.А. Колесник пытался (на мой взгляд) сделать экскурс по нашей местности и в некоторой степени что-то установить. И вот, в своей книге «Зорны спеý» Колесник упоминает имя известной польской писательницы Марии Родзевич.

«Маёнтак Грушава, роднае гняздо i сялiба Радзевiч. Мiж iншым зная Леапольда Радзевiча, што аýтар «Збянтэжанного Саýкi», быý, ен сам прызнаýся, далекiм сваяком, а не толькi аднафамiльцам гэтай папулярнай даваеннай раманiсткi «Грыýды», «Лета лясных людей», «Дэвайцiса».

Пiсьменнiца ýмела зачараваць рамантычнай бескарыслiвасцю, лету-ценнай высакароднасцю, хоць сацыяльныя пазiцii часта былi ý яе невы-разныя, нават старамодныя, кансерватыýныя. Ледзь не разам з ей пра гэты ж край пiсала Ванда Васiлеýская, а карцiны зусiм родныя. У Васiлеускай кiпiць барацьба, палешукоý супраць асаднiкаý, а ý Радзевiч усе цягнецца старая патрыархальная iдылiя. Рахманыя забабонныя мужыкi i шляхетны пан дзедзiн мiсiянер. Ен iдзе на клiч продкаý, iдзе цывiлiзаваць край i вяртаць былую славу свайго народа. Невядома толькi ад каго яна чула такiя лягенды.

Сяляне мясцовыя ýспамiнаюць яе добра: абыходлiвая была з людзьмi, дапамагала. У каго бяда цi патрэба. Турыстаý заýседы частавала ý Грушаве хлебам i малаком, любiла гарцаваць верхам на канi, стрыглася пад «польку» i насiла мужчынскiя боты i галiфэ. Усе гэта iнтрыгавала моладзь. Вiдаць, лiтаратурныя заробкi дазвалялi пiсьменнiкам рамантычна адносiцца да сваей гападаркi i навакольных людзей. Зрэшты, тут справа не ý грошах, а ý характары чалавека. Яна не магла быць iншай, нават калi б не мела маентка цi не мела лiтаратурных заробкаý. Была б захоплiвым, бескарыслiвым, крыху духаватым фантазбрам. Гэта ýзнятасць над практычнымi справамi i ачаравала маладыя душы».

Вот еще один исследователь польско-белорусских литературных взаимоотношений А. Мальдис. В своей книге «Творчае пабрацiмства» попутно упоминает имя Марии Родзевич лишь в одном предложении: «Марiя Канаплiцкая гасцявала ý маентку Грушава ля Пiнска ý польскай рамантысткi Марыi Радзевiч». Вот и весь материал, который могут представить наши белорусские исследователи по такой особе, как Мария Родзевич – польской писательнице - романистке, жизнь которой связана с маленьким уголком на Полесье и, наверное, этот период в жизни Родзевич.

Сейчас спустя 60 лет, интерес к личности Марии Родзевич возрос, как на Кобринщине, так и берестейских землях. Появилось много публикаций в местных и областных газетах. Деревня Грушево стала представлять особый исторический интерес. В статье этот материал представлен в качестве приложений (приложение 1 – 8) – газетные публикации, выдержки из книг.

Достаточно сказать, что в начале 20 века на территории современной Брестской области насчитывалось около 1500 парковых объектов (имений, фольварков), в том числе на территории Кобринского района – 194. Сейчас осталось (в начале 21 века) всего 26, которые находятся в полуразрушенном состоянии. Грушевский парк – имение Родзевич тоже находится в плачевном состоянии.

Основная часть статьи - это перевод с польского языка (источник указан в литературе) и воспоминания местных жителей, по рассказам которых вырисовывается образ Марии Родзевич, как польской писательницы и помещицы. Мария Родзивичовна (1864 – 1944 г.г.) – польская писательница и новеллистка. Псевдоним Змогаз (кроме этого еще Маро, Верыхо). Родилась 2 февраля 1864 года (принятая раньше дата 1863 г. не нашла подтверждения в документах) в местечке Пинюга Гродненской губернии Волковыского повета. Происходила из рода землевладельцев. Была дочкой Генриха (Хенриха) и Амелии Куженицкой, которые за помощь восставшим (хранили оружие), были сосланы в Сибирь. Матери, которая была осуждена перед родами Марии, разрешили воспитывать ребенка до 2 месяцев, в качестве исключения, удалось направить ее в поселение собственной подводой. Имение их конфисковали (есть другая версия, мать Родзвичовны поехала в Сибирь добровольно за мужем).

Дети Родзевичей – более 10 лет Целене (фамилия после брака Младзяновска), 10-летний Генрих и Габриела (умерла в детстве, когда родители находились в ссылке) и Мария – была отдана под опеку родственников. Мария в начале воспитывалась у дедушки и бабушки Курценицких в маёнтке Замоше около Иваново-Полесского, позднее – после смерти дедушки – отдана далекой родственнице, приятельнице матери Каролине Скирмутовой в Корценове на Пинщине.

В 1871 году, после амнистии родителей, вернувшихся из Сибири, они оседают в Варшаве, где оказываются в очень тяжелом материальном положении. Отец работает как управляющий каменатесов (каменного здания). Зарплата составляет 15 рублей в месяц. Мать на табачной фабрике. Спустя некоторое время дальний родственник К. Рuslowske сделал отца владельцем своей недвижимости, что в некоторой степени улучшило материальное положение семьи. Настоящее улучшение произошло только в 1877 году, когда отец Родзивичовны унаследовал после своего бездетного брата Теодора (Теоdorze), имение Грушево в Коринском повете (около Антополя) на Полесье. В Грушево земли было 1 533 га – из них 1/3 часть пашни, вторую часть составляли леса, остальную – луга и отлоги.

Во время пребывания в Варшаве Родзивичовна стала учительствовать частным образом у Кучинской. По мере того, как росло благосостояние семьи, в конце 1876 г она стала учиться в Язловце у монашек. Здесь находилась до зимних каникул. В 1879 г. закончила учебу в 6 классе.

Во время пребывания в Язловце большое влияние оказала религия и патриотическая атмосфера монастыря, в котором девушек воспитывали, прежде всего как будущих жен и матерей. Большое влияние оказала на Родзивичовну настоятельница монастыря Марцелина Доровска и неизвестная по фамилии сестра Гертруда, которая пыталась писать стихи, драматургические произведения и романы: во время ученических занятий в Язловце Мария начала писать. В переписке с сестрами монастыря вспоминается стихотворение «Лотос» (вероятнее всего позднее оно называется «Цвет лотоса»), произведение которое не одобряла настоятельница Даровска. Ее мысли о познавательной и воспитательной роли литературы оказали большое влияние на взгляды Родзивичовны.

В 1881 г. умирает отец Родзивичовны. Мария постепенно берет в свои руки имение Грушево, а в 1887 г. формально становится хозяйкой имения, у которого много долгов, сделанных отцом и дядей, кроме этого надо было сплачивать брату и сестре.

Обрезов коротко волосы (по разрешению матери), надев сапоги с длинными голенищами, юбку ниже колен, мужской пиджак, Родзивичовна стала управлять Грушевом, которое, впрочем, не приносило много прибыли, а требовало постоянно денег. Отношение польской помещицы с местными крестьянами были различными. В журнальном интервью Родзивичовна называла их патриархальными. Обращала также внимание на то, чтобы в имении крестьянам оказывалась медицинскую помощь. Распространяла общую культуру. Однако дела не всегда выглядели так идеально, если учесть тот факт, что в 1890 г. Варшавская печать сообщила о том, что Родзивичовна побила пастуха из Антополя и этот случай рассматривался в суде. Дело было прекращено после того, когда Мария уплатила истцу 5 рублей золотом.

В декабре 1900 г. мужики мстили помещице, поджигая строения одного из фольварков (сгорело гумно со всем содержим, молотилка и сарай, в нем было 50 голов крупного рогатого скота). Однако в 1937 году, на юбилеи 50-летнего владения Грушевом, крестьяне преподнесли Родзивичовне альбом с таким посвящением: «Справедливой Пани и Матери за 50 лет совместного труда», купили колокола для ее церквушки (каплицы) и бесплатно подвезли кирпичи, к возводимому католическому костелу в Антополе».

Родзивичовна дебютирует в литературе в 1882 г, опубликовав под псевдонимом Маро две новеллы «Гамма чувств», «Из блокнота репортера» (у обеих были подзаголовки на французском языке) в 3 и 4 номерах Варшавского журнала «Дzieniho Arogsowedo». В 1884 году под этим же псевдонимом опубликовала в «Suzicie» рассказ «Язон Бобровсий», а годом позже, рассказ «Farsa pany». Но настоящая популярность к Родзивичовне пришла после победы в литературном конкурсе журнала «Swit», своим романом «Страшный дедушка» (1886 г.), который был опубликован в 1887 г. на страницах львовского «Дzienika Rolskido», а еще в книжном издательстве в Варшаве. Эту популярность усилила и поддержала очередная победа Родзивичовны в конкурсе романов, на этот раз организованный «Куранты Варшавски» (1888 г). Получила II место, первое никому не присуждено. Роман «Дивайтис» опубликован на страницах «Куранты Варшавски». В 1889 году роман появляется в книжном издательстве (этот роман был переведен на 9 европейских языков - 1890-91 г.г.). «Дewatis» был очень хорошо принят современной литературной критикой, его заметили все крупные журналы, рецензенты, которые часто сами были писателями (это между прочим Мария Коноплицка, Waвеria Marrend-Morzkowska). Они увидели в этом романе талант автора, хвалили ее патриотические и общественные тенденции, но в то же время критиковали художественную простоту произведения. Эту популярность Родзивичовны укрепили ее дальнейшие романы опубликованные друг за другом, как в Королевстве Польском, так и в Голиции. Это романы, как: «Miesdzu ustanu a brzegim pucharu («Zусie» 1888 г.), «Pozare i zgloszea» («Пожары и пепелища», подзаголовок романа на фоне январского восстания). Этот роман был опубликован в Голиции под псевдонимом Zmogas, Львов, 1888г., в Королевстве – в 1893 г., первое Варшавское издание появилось только в 1907 после отмены цензуры.

«Kwiaf lotosu» («Цвет лотоса, Варшава, 1889 г.), «Серый крах» Львов, 1890 г. Голиция); в 1890 г. появились 2 сборника новелл (Варшава), а также романы «Голубые» (Варшава), «Hrуnda» (Гривда) («Bluszez», вых.) в этом издательстве отдельно в Варшаве в 1891 г.), «Оnа» (Варшава). Всего до 1900 было напечатано в Королевстве и Голиции 20 романов (новых, не считая следующих, переведенных на другие языки), а также 4 тома рассказов Родзивичовны, то есть, по 2 книги каждый год. Успех этих книг среди широких масс населения решали в большей степени патриотические тенденции (большую роль здесь сыграл известный уже читателям роzуtуwisfuczne), тема борьбы за польскую землю в руках поляков; а также тема о возвращении «marrofrauneдо zуna» на отчизну), а также, по сравнению с романом Элизы Ожешко и Болеслава Пруса, упрощена их структура. Из ее художественных элементов существенными оказались художественные образы, близкие героям басен и мифов, а также роль любовных и общественных планов, которые она раскрыла по-своему шляхецко-помещицкому консерватизму. Для читателей в романах Родзичовны имело значение появление в ее произведениях одобрения традиционных ценностей, касающихся, главным образом, роли семьи и религии в жизни народа. Рецензисты однако принимали такое ее творчество все более критически.

Когда в 1890 г. появилось одно из самых мелодраматичных произве-дений Родзивичовны роман «Оnа», то только Прус частично стал в своих «Кronibad» на защиту писательницы, признавал ее «замечательные способности» и «высокие идеи». Прус в тоже время обвинял польскую интеллигенцию за ее такую оценку роли писателя, не учитывая того, что недостаток образов и уничтожение талантов «слишком ускоренным трудом». Родзивичовне он пожелал усилить работу над своим самообразованием и работу над рукописями романов. Однако 1890 году писательский жанр Родзивичовны и оценка ее произведений, как литературы второстепенной, были уже предопределены. Здесь необходимо учесть некоторые факторы: успех «Дивайтиса» убедил Родзивичовну в том, что литературное творчество является результатом воодушевления, а не повседневного тяжелого труда. В свою очередь это – при постоянном требовании издательств давать новые романы и выдавать аванс опять на новые – заставило ее отыскать старые ученические произведения или быстрее писать новые. Критика становилась все более агрессивнее, особенно критические статьи младополяков. И критика оказала такое влияние, что Родзивичовна перестала считаться с нею. Особенно ее задел упрек в том, что «Дивайтис» плагиат (списан). В «Prowde» утверждалась, что «Дивайтис» является подражанием романа Urzule Zoge Manteffel «Mark Albneht». возмущенная Родзивичовна выслала опровержение, в 15 номере «Praudu» заявляя, что этого романа она совершенно не знает. Однако обвинение в плагиате возвращает ее неоднократно к статье Сezaqnedo Уelienfу. «Талант на базаре» опубликованный в том же году в Prawde», а так же - в период первой мировой войны и межвоенный период (1920 – 39 г.г.) и в период второй мировой войны – к высказыванию Pauszer Klonoukif.

Все более известная читателям писательница конец ХIХ в., до первой ми-ровой войны, проводила в основном в Грушево, в обществе 1 или 2 дальних родственниц, одновременно ее подруг и опекунов: Ядвиги Скирмунтовны и Helenу Welcherfow. Только зимой на 2-3 месяца Родзивичовна выезжала, главным образом, в Варшаву. Совершила так же несколько развлекательных поездок за границу: в Рим (за 500 рублей, которые она получила как награду за «Дивайтис»), 2 – 3 раза (точно не известно) побывала на юге Франции (Ревьера), по крайней мере, один раз была в Мюнхене, с января по апрель 1903-1904 г. в Швеции и Норвегии.

Жизнь Родзивичовны была посвящена ведению хозяйства в Грушево. В это хозяйство, согласно правдоподобным сообщениям варшавской прессы, писательница вкладывала свои доходы с литературного труда. Кроме того, в эти годы писала новые романы. В последних романах, особенно написанных в 1902 – 1906 г. (это Mafeck» 1903, «Вереск» 1903, «Сzaдarу» (Варшава, 1905 г., «Уoan VIII» 1906 г., «Ragnarok» (W., 1906) все явственнее выступает известный и ранее в творчестве антиурбанизм, появляется критика мещанской лжи и фальшивого христианства, а также зарисовки нищеты рабочих. Эти последние произведения связаны тесно с впечатлениями, которые произвели на нее в Ревьере события 1905 года, а также и более ранняя волна общественного накала жизни. Реакцией на эти общественные события была не только указанная ранее тема, но также и активная после 1905 г. общественная деятельность.

По образцу, действовавших в Королевстве кружков, объединявших дворянок, в 1919 г. Родзивичовна основывает тайное женское общество «Уния» (Союз), которое, впрочем, скоро вошло в названный кружок, объединявший дворянок. Во время одного из зимних посещений Варшавы Родзивичовна возглавила экономический отдел этого общества. Цель этого общества состояла в патриотическом воспитании деревни во время национальной солидарности. Родзивичовна сделала также многое по организации в Варшаве продовольственного магазина и магазина по продаже народных изделий.

На территории Кобринского района она многое делала по обеспечению кружков польскими учебниками. Кроме этого она стала редактировать (или по крайней мере употребляла свою фамилию) органы объединенных земляков, а именно: выходившего в 1907 г. журнала «Роlki pan» и выходившего в 1908 – 1915 г. журнала дворянок. Как правило, это были организованные бюллетени дворянок, но при них были специально издаваемые раз в две недели приложения, предназначенные для хозяек, особенно сельских. В приложении были советы по ведению хозяйства, научно-популярные статьи, прозаические и поэтические произведения под девизом «с богом и отчизной». В 1911 г. этот кружок объединенных землячек организовал юбилей, посвященный 25 – летнему творчеству Родзивичовны. Юбилей торжественно прошел в Варшаве, где было много гостей, где выступали члены этой организации, одним из номеров програм-мы стало чтение юбилейного письма Генриха Сенкевича, который восславлял патриотические и общественные заслуги Родзивичовны.

Начало первой мировой войны застало Родзивичовну в Варшаве. Здесь она в рамках работы кружка дворянок участвовала в организации, а затем в работе военного госпиталя (одно время была интенданткой), а так же комитета санитарной колонны, который стал краеугольным комитетом Польского Красного Креста. Помогала также в организации дешевой кухни для интеллигенции и организации помощи студенчеству. В 1915 году на некоторое время вернулась в Грушево, где окружила заботой беженцев, которых пыталась задержать (о жизни этого периода рассказывала позже в начальных главах «Floriana 2 Wilhiу Hluszу» в иллюстрированном еженедельнике «Tуд Уuet» 1922 г., отдельное государство 1929 г.). Пыталась также позднее превратить разоренное имение в животноводческое хозяйство. В конце 1919 – 20 г.г. она становится инициатором общественных начинаний вокруг Грушево: заложила основы сельскохозяйственного кружка, построила паровую баню, восстанавливает еврейские школы в Антополе. В период русско-польской войны Родзивичовна была в Варшаве, где исполняла обязанности секретаря в главном комитете Польского Красного Креста, а также была комендантом Женского Добровольческого отряда Львова, защищавшего Варшаву. За это она получила орден Оrlaf, что безусловно содействовало тому что в 1924 г. ей был присужден Офицерский Орден Роlonia Restilula.

После окончания военных действий Родзивичовна вернулась в Грушево. В 1920 г в Варшаве был напечатан и благосклонно принят критикой роман «Лето лесных людей». Она начинала его в 1912 г. В этом романе, в котором почти нет придуманной основы, особую роль играло поэтическое описание красоты природы. Это привело к тому, что сама писательница становилась героем романа вместе с людьми, которые проводят свой отдых в лесной глуши. Этот апофеоз природе особенно ценится в межвоенный период. По возрождению Польши Родзивичовна пыталась вести просветительную и общественную деятельность. Она организовала в Антополе «Польский клуб», но в результате безразличия правительства к политике на этих землях личные споры писательницы с Кобринским Старостой, привели к трудностям, клуб прекратил свою работу. Родзивичовна связывала дух Польши на этих землях с крупными землевладением и костелом, в то время когда власти требовали от нее отдельных частей имения: 150 га на нужды осадников.

Произведения Родзивичовны этого периода: цикл рассказов «С пограничного бастиона» Львов, 1926 г., два тома рассказов «Два совета» Познань, 1937 г., представляют ее как крайнюю оппозиционерку, консервативно-дворянского толка. Она стала соорганизатором союза шляхты. Фамилией популярной писательницы пользовались прежде всего народные демократы, а ее очередные юбилеи в 1927, 1932, 1937г. - 50 – него творческого труда, имени явно политический характер.

Собрание сочинений Родзивичовны в межвоенный период выпустило в свет польское издательство Рудольфа Вегнера в Познани. Родзивичовну приглашали в негосударственное объединение «Лагерь национального объединения». Она демонстративно отказалась. В 1934 г. ей вручили литературную награду Элизы Ожешко. В 1935 г. вручили лавровый венок Польской Литературной Академии, но она его не приняла.

Несмотря на награды и на то, что в межвоенный период она была наиболее читавшимся автором, произведения ее пока мало переиздавались. Известный исследователь литературы Казимих Чаховский написал о ее творчестве положительную монографию. В интервью Родзивичовна называла себя не писательницей, а прежде всего хлеборобом. После 1931 г. она уже новых произведений не писала.

Начинается вторая мировая война, она застает Родзивичовну в Грушево. В октябре 1939 г. ее выселили из имения (имение и дом взял комитет местной власти). Переехала через Буг по поддельным документам, из которых следовало, что она по происхождению немка. Затем вместе со своей верной подругой Скирмунтовной, попадает в лагерь в Лодзи, оттуда их вытащила и спасла семья друзей Маzaraki. В 1940 году выехала в Варшаву, где провела последние годы жизни в тяжелых материальных условиях (правда помогали друзья, а также авансы издательства Вегнера). Неоднократно имела связь с конспирацией, особенно с армией Краевой. Здесь, в Варшаве, застало ее и восстание. Во время которого ее переносили в разные дома, так как она была больна. О ней заботились друзья, члены ПКК и восставшие. Из Варшавы выехала после капитуляции. Несколько дней провела в Мелляновке, затем направилась в Желязную имение Маzarahi. Жила в лесничестве Леонове, а после перенесенного воспаления легких 6 ноября 1944 года умерла. Похоронили ее в Желязной, затем прах перенесли на Варшавское кладбище, на аллею заслуженных (1948 г.), стараниями друзей и Варшавского союза литераторов, от имени которого речь произнес Ежи Завейский.

Произведения Родзивичовны переведены на многие языки – чешский, литовский, немецкий, сербохорватский, венгерский и другие. Три ее романа положены в основу фильмов «Верески» (1938 г.) «Фрол из большой глуши» (1938 г.). Кроме того, на основе романа «Лето лесных людей», создан художественный телефильм в 1986 г. После 1945 г. возобновлено несколько ее романов, а в 1985 г. Краковское литературное издательство открыло романом «Дiwatis» серию «Из собраний М. Родзевич».

Карасюк С.Н., преподаватель истории
УО «Кобринский государственный профессионально-технический колледж строителей»

 

Литература
1. А.Мальдзiс. Творчае пабрацiмства – Мiнск, Навука i тэхнiка, - 1966.
2. Л.М. Несцярчук. Замкi, палацы, паркi Берасцейшчыны Х – ХХ ст. – Мн.: БЕЛТА, 2002.
3. У.Калеснiк. Зорны спеý. Мiнск, 1975.
4. Я.З.Басин. И творцы, и мастеровые. Минск.: Выш. Шк., 1988.
5. Рobski Slownik Bioуraficчna, Polska Akademia Nouk, Warszawa, 1988.
6. А.А. Бирало // Философия и общественная мысль в Беларуси в конце ХVIII – сер. ХIХ вв.// Заря,. 1989 г.
 

Навигация



Наши партнеры

Познай Кобрин