Versão em português 中文版本 日本語版
Polish version La version française Versione italiana
Русская версия English version Deutsch Version

На то и Щукин в небе, чтобы «янки» не дремал

Он скромно живет в Минске — летчик 1 класса, полковник в отставке. Герой Советского Союза Лев Щукин. Неизвестный герои неизвестной войны, которая началась 50 лет тому назад в Корее.

Между тем его имя окружено легендами среди летчиков не только бывшего Союза, но и Кореи, Китая. США. Он — самый результативный ас в истории реактивной боевой авиации: 17 стрельб — 17 побед!

Все начиналось прозаически. Пришли в школу представители Краснодарского аэроклуба, предложили учиться летать. Кто в те годы не мечтал об авиации?! Вот и он, Лева Щукин, занимался авиамоделизмом, душа томилась от звука мотора в небе! Но одно дело мечты, а другое — реалии. А тут —сами зовут. Мать ужаснулась:
— Куда ты пойдешь? Посмотри на себя — кожа да кости, из болезней не вылезаешь.
Никто не верил, что паренек станет летчиком. А его в аэроклуб приняли.

Едва освоили молодые летуны По-2 — началась война. Но лишь в 1944 году Лев подобрался ближе к фронту, в 13-й запасной авиаполк, который базировался в Бобруйске. Щукин очень старался — воевать хотел. Однако начальство заметило летный «почерк», и до фронта он не доехал — за отличную технику пилотирования его оставили летчиком-инструктором. Мог ли Щукин тогда догадываться, что судьба готовила его для другой войны? Начиналась эра реактивной авиации. Свои первые «реактивные» шаги летчик Щукин сделал в Кобрине, в 18-ом гвардейском Витебском дважды Краснознаменном ордена Суворова 2-ой степени авиационном полку 303-й авиадивизии, которой командовал полковник Г.Лобов. Сначала был Як-15, затем МиГ-9. В 1950 году доверили новейший по тем временам истребитель МиГ-15.

Однажды к ним прилетел командующий войсками ПВО страны. Высокий визитер под большим секретом огласил: «Правительство, ЦК приняли решение помочь братскому корейскому народу и испытать нашу новую технику в бою…. Ехать вам…»

— Вот так началась моя корейская эпопея. Никаких добровольцев, все это — россказни. Сказали «надо» — и вперед.
Полку поставили задачу прикрывать от ударов с воздуха гидроэлектростанцию на реке Ялуцзян и обеспечить передвижение в Корею 8-й китайской армии. Сплошным потоком она шла полтора месяца! Американцы штурмовали этот поток с ожесточением. Советские — самоотверженно защищали…

— Воевали мы тайно. Обмундирование — китайское, никаких знаков отличия, никаких документов. У меня в кармане было только фото дочки, И не дай Бог в плен попасть!… Приказано было «шпре-хать» на корейском или китайском, глаза щурить, сутулиться, дабы рост был поменьше… На самолетах — корейские опознавательные знаки. В воздухе —сплошная круговерть. Чуть зазевался — все, сожрут в мгновение. Носились на предельных скоростях — как только движки выдерживали! Пилотировали с максимальными перегрузками, до черноты в глазах. А противоперегрузочных костюмов у нас, увы, не было, не то, что у американцев. Да и экипировка слабовата была. Помню, прибило к берегу погибшего американского летчика, а у него снаряжение на все случаи, радиомаячок, непромокаемая карта с ориентирами. Над морем у них всегда висели спасательные вертолеты. В летной книжке американца все было расписано: кто, откуда, наименование части и подразделения, достижения, налет. Так вот, у этого младшего летчика звена налет был 3,5 тысячи часов! Американцы отлично умели воевать: летчики они были сильные, смелые. Это я к тому, с кем мы сражались. Техника у них тоже была хороша, особенно «Сейбр». По тем временам — отличный истребитель.

1 июня 1951 года Лев Щукин дежурил на аэродроме в «первой» готовности. Занятие муторное: духота, самолет пышет жарой. С пункта наведения поступила информация: четверка «Мустангов» ведет разведку на малой высоте. Звено без промедления поднялось в воздух.

— Вечерело. Мы шли от солнца, и «Мустанги» отлично наблюдались! Я дал команду второй паре остаться наверху, а сам спикировал. Это была моя первая атака. И немножко рановато открыл огонь: мимо. Второй раз нажимать некогда — скорость огромная, высоты уже нет. Ручку на себя — выхожу из атаки. Ведущий второй пары Леша Свен-тицкий подошел к американцу и так рубанул — «Мустанг» весь аж встрепенулся, стал разворачиваться в сторону моря. Я пошел во вторую атаку — полупереворотом подошел к нему метров на сто и дал из трех точек. Он прямолинейно пошел вниз и скрылся в волнах. Все. А второго ведомого я «сделал» моментально — зашел в хвост и снял.

Вернулись на аэродром, сели — буднично и без эмоций. Это была наша работа. Американцев, честно говоря, за врагов не считали и ненависти к ним не испытывали.

Особенно памятным оказался боевой вылет 17 июня 1951 года. Нас в тот день подняли с задачей отсечь «Сейбры» от основной группы , которая готовилась нанести массированный бомбоштурмовой удар. У эскадрильи была особая специфика — она постоянно сражалась только с истребителями. Бороться с бомбардировщиками и штурмовиками должны были другие. Особого желания драться в тот день не было, хотели поволынить, покрутиться, не доходя до стрельбы. Но они от боя не уклонились. И мы его приняли. В том бою «Сейбров» было больше, чем нас. Вижу — сзади заходят, уже «клювы» видны — закрытая пластмассой антенна радиолокационного прицела. Я обернулся — «клюв» рядом, сноп огня ко мне пошел. Круто пикирую, только успев крикнуть своему ведомому Анатолию Остаповскому: «Остап, держись!» (Говорят, сейчас где -то в Черкассах служит священником в церкви. Не знаю, каков он поп, а вот летчик был классный). Американец тянулся, тянулся за мной, а потом не выдержал — «клюнул» вниз. Я кладу самолет на спину — следом за ним — и изо всех пушек накрыл. Видел, как от плоскости у него отлетел большой шмат обшивки и потянулся белый шлейф. В страшной круговерти Остаповский от меня оторвался, и я пошел домой один. Вдруг слышу — удар по самолету, как будто камешком, а потом — град пуль. Фонарь моментально вдребезги, на приборной доске — кровь, ручка управления не слушается — заклинило. Осколок рассек лицо, торчал, дырка была такая, что я пальцем через нос до языка доставал. Катапультировался, раскрыл парашют. Когда висел, они по мне стреляли — четыре «Сейбра» сделали по два захода. Не по-джентльменски поступали! Я в запале кулаком грозил, а потом сам над собой смеялся. Что я им мог сделать?

В госпиталь к нему приехал комдив Лобов. Спросил: «Ну, что будешь делать?» Было заведено: если сбили, — можешь ехать домой. Лев Щукин ответил: «Я приехал со всеми и со всеми уеду!»

— 29 августа впервые после гостпиталя вылетаю на боевое задание Вдруг — что за черт? — какой-то посторонний шум, вроде барабанной дроби. Прислушиваюсь. Опустил руки на колени — стихло, убрал — вновь грохот. Ах, вот оно что! Оказывается, ноги сами по себе выплясывают на педалях. Страшно… Было ощущение: вот сейчас взлечу — и все, собьют!
С такой дрожью Щукин и взлё тел. Но когда увидел противника все встало на свои места. В том бою он встретился с английскими самолетами «Глостер Метеор».

— Мы ворвались в их строй, расчленили, и каждый бил того, кто подвернулся. От меня противник хотел резко уйти на вираже, аж белые струи пошли с консолей… Стреляю — срезал его наповал.
Очень тяжелыми выдались три дня в октябре, с 22 по 24, когда велись ожесточенные бои с самолетами, наносившими удары по строящимся аэродромам.

Ведущий второй пары Свентицкий передал: «Командир, справа большая группа «F-84″, будь внимателен!» Щукин оглянулся и на мгновение растерялся: американцы уже заходили на него ...

— Хотели, видимо, взять на испуг. Думали, отвернем, а мы, наоборот, врезаемся в их строй. Это можно сравнить только вот с чем: идет сплошной поток автомобилей, а ты резко разворачиваешься — и на них. Двое выскочили прямо передо мной. Я чуть довернул и с расстояния в сто пятьдесят метров полоснул по одному. Огромный шар огня. Я не успел среагировать и влетел в этот шар. Открыл глаза — все светло. Остатки «F-84″ вращаясь, падают вниз.
Новый, 1952 год не принес облегчения. 1 января было сразу три боевых вылета. Через несколько дней Щукин сбил свой последний «Сейбр». 11 -го сбили уже его.

— Мы в тот день возвращались домой, и вдруг рядом — «клюв». Удар! В кабину хлынул керосин. Понял, если не выключу двигатель, — сгорю. Выключил. Отвесно падаю с девяти тысяч. Через четыре километра вывел машину из пике, начал готовиться к катапультированию. Пора! Раскрыл парашют на высоте трех километров. Подо мной — горы, снега почти нет. Мороз. Я мокрый, весь в керосине, а одет в брючки, рубашечку и китайский френч. Пока спускался, — одеревенел. Удар о скалы был страшным, — позвоночник в трех местах лопнул. Лежу, гляжу в небо синее и мысленно с жизнью прощаюсь. Вдруг минут через десять крик на русском . Оказывается, рядом, на счастье, были позиции наших зенитчиков. Положили меня на носилки, занесли в глиняную хату без окон и дверей, раздели догола, влили в рот кружку спирта и начали спиртом же растирать. Я ору благим матом, а они знай себе трут. Так и оттерли с того света… Меня нередко спрашивают о потерях. Да, сбивали наших довольно часто. В полку погибло 9 человек, из них непосредственно в бою — только два или три, остальные — при посадке, приземлении… Из Кореи мы ехали через Москву. В Кремле Шверник при вручении Звезды зачитал: «Майору Льву Щукину. За образцовое выполнение своего служебного долга». Я был в гражданском. Присутствующие подумали, что какой-то разведчик.

Затем Щукин учился в академии, служил в Белоруссии в 95-й истребительной, 1-й гвардейской авиационных дивизиях. Видел войну в Египте, побывал и на вьетнамской. Служба не была безоблачной: слишком был независим, смел и прям. Начальству это не нравилось, так что карьеры он не сделал.

«Осень» летчика Льва Щукина пришлась на осень 1976 года. Тогда он произвел последнюю посадку на боевом истребителе. Все. За плечами была выслуга в 37 «календарей».

Сегодня, в свои почти 77 лет, Лев Кириллович деловит, подтянут и энергичен. Но пережитое все чаще напоминает о себе болями в спине, в сердце. Ветерану трудно спускаться даже во двор.

— Как-то поддался уговорам друзей и обратился к властям: просил помочь обменять квартиру на другой дом, где есть лифт. Ответили: нет возможности…

Недавно в Минске побывали американцы — ветераны войны в Корее. Специально разыскали Щукина, чтобы взглянуть на него, высказать уважение летчику-асу, одержавшему 17 побед в честном бою. Американцы умеют ценить даже чужих героев. А мы?

Николай Качук
Газета «Труд-7 в Беларуси» 17.08.2000 с.18

Навигация





Наши партнеры

Виртуальное путешествие по всему городу Кобрину