Versão em português 中文版本 日本語版
Polish version La version française Versione italiana
Русская версия English version Deutsch Version

Статьи о Кобрине: Трагедия деревень Кобринщины

Жили в селе Речица   

Кобрин → Материалы о Кобринщине → Статьи о Кобрине

В печальном списке сожжённых деревень, подобно Хатыни, есть наше село Речица. 5 сентября 1942 года немецкая карательная команда сожгла в ней 45 дворов, расстреляла или сожгла 64 её жителя. Валентина Дмитриевна Черник и Вера Ивановна Кивако во время войны жили в селе Речица и помнят, как это происходило.

«Село Речица в основном состояло из хуторов. Дом моего отца, - вспоминает Валентина Дмитриевна, - находился у самого леса на краю села. Центр села был заселен гуще. Летом 1942 года утром к нам прибежали соседи и сообщили о том, что в село приехали немцы. Все подумали, что они будут забирать молодёжь в Германию. В нашей семье детей было много, старшие сёстры быстро собрались и ушли в лес. За нашим домом, уже в самом лесу была усадьба лесника. Ко мне пришла дочь лесника Лена и предложила сходить в село, посмотреть на немцев. Я согласилась, и мы пошли в центр села, зашли к знакомым. Мне было неспокойно, я стала говорить Лене, чтобы мы шли домой, но та отказалась. Сказала, что хочет посмотреть, как уедут немцы.

Тогда я скрытно, огородами, стала уходить, чтобы подойти к своему дому с другой стороны. У леса стоял чей-то дом, он уже был окружён немцами. Увидев меня, они защёлками затворами, я услышала их: «Хальт!» и изо всех сил побежала домой. Подбежала, прячусь, высматриваю, нет ли немцев у нашего дома. Вижу только отца с младшей сестричкой на руках, ждавшего моего возвращения. Мы сразу ушли. Прятались среди болота, в лозняке, окружённом труднопроходимой топью, до самого вечера. Ни выстрелов, ни дыма, ни криков из сжигаемого села я не помню, всё было как в тумане. Решили возвращаться. Вышли на дорогу, а по ней со стороны села женщина идёт. Это была жена лесника. Руки её крепко обнимала мёртвую обгоревшую Лену, мою подружку, которая утром не захотела уйти из села. Мой отец и лесник, все, кто остался жить, ходили хоронить останки сожжённых людей. Мы поняли, что нас тоже убьют и дом сожгут. Отец уложил пожитки, посадил на телегу младших детей, и мы пошли в Подлесье, за Буховичами. Там жили наши родственники, они нас пустили в хату».

Вере Ивановне Кивако в августе 1942 года исполнилось 12 лет. Сейчас она живёт в деревне Стригово, воспоминания ей даются нелегко.

«Это произошло ранним сентябрьским утром 1942 года. Наш дом стоял у края дороги. Напротив остановился немецкий легковой автомобиль. Немец вышел из автомобиля и стал разговаривать с отцом, который запрягал лошадь, собираясь ехать в поле пахать. Немец требовательно махнул рукой, чтобы отец уезжал. За отцом ушли бабушка и папин брат. Я вылезла из-за бочки с водой, за которой спряталась, увидев машину, и побежала к соседям. Те уже спешили в лес. Я вернулась, чтобы с мамой тоже уйти. Младшие ещё спали, мы думали, что немцы приехали за молодёжью, и мама осталась. Мне было 12 лет, но я была полненькой, выглядела старше своих лет и боялась, что и меня заберут. Я сказала маме, что всё равно побегу и спрячусь. На сенокосе у леса была сделана будка, где мы обычно и прятались. Но в этот раз я догнала соседей и пошла с ними на дальние хутора. На хуторе мы сидели до обеда, из деревни ничего не было слышно. Сосед предложил вывести меня на дорогу, чтобы я побежала домой и всё разузнала. Я отказалась. Его старшая дочка Лена и Валя с хутора побежали к селу. Не прошло и часа, как со стороны села стали доноситься автоматные очереди. Прибежала испуганная Валя и рассказала, что они с Леной подошли к деревне и увидели девять немецких машин.

Разбившись на три группы, каратели окружали деревню. Валя хотела возвращаться, но Лена осталась, чтобы посмотреть, что будет дальше. Валя убежала. Как потом выяснилось, при облаве Лену немцы заметили и убили. Над деревней мы увидели клубы чёрного дыма и поняли, что это горят наши дома. К вечеру дым рассеялся, и мы отважились пойти в деревню. Когда подошли, то увидели страшную картину: догорали дома, доносился зловонный запах. Нигде никого не было. Солнце садилось, коровы шли домой. Их гнал мой брат. За ним ехали на подводе мой отец, его брат и бабушка. Темнело, мы загнали коров в загородь. Утром узнали все. Вечером в деревню Плащины заехали полицаи, и один из них тайком рассказал знакомой женщине, что сожгли деревню Речица, а людей - в крайнем от леса сарае. У той женщины в Речице жили отец и братья. На рассвете она прибежала к останкам сожжённых людей и голосила над ними. Все, кто остался в живых, подошли к сараю и увидели то, что осталось от сгоревших людей. Мой отец бросился к сараю, ступил ногой на пепел, а оттуда струёй брызнула алая кровь. Отец как-то странно отступил назад и потерял сознание. Увидев это, я страшно закричала и бросилась к нему. Он открыл глаза, обнял меня, а из груди вырвался тяжёлый стон. Рыдания сотрясали его. Люди принесли с хуторов лопаты, начали рыть одну на всех братскую могилу. Никто не знал, что в это время каратели снова творят своё чёрное дело – жгут и убивают жителей деревни Каменка.

Надежда Савченко

Савченко, Н. Жили в селе Речица / Надежда Савченко // Кобрынскі веснік. – 2011. - 3 снежня. – С. 8.
В печальном списке сожженных деревень есть и деревня Речица…

Материалы о Кобринщине

Внесите свой вклад в воссоздание истории Кобринщины. Если у Вас есть интересные материалы - поделитесь с нами: admin@ikobrin.ru


Названия статей

Поиск по сайту



Наши партнеры

Виртуальное путешествие по всему городу Кобрину