Евреи на Кобринщине

25 июля 1942 года все жители этого гетто были собраны на площади Свободы, где с балкона двухэтажного дома к ним обратился с успокоительной речью Ангелович.

Площадь Свободы

 По-видимому, осведомлённый об истинных намерениях немцев, он, тем не менее, деловым тонов призвал всех к спокойствию, заверив, что ничего плохого им не грозит. Просто предстоит отправка на работу. Поэтому рекомендовал забрать с собой самые необходимые вещи и продукты питания. После этого окружённую эсесовцами растерянную толпу под вопли женщин и крики перепуганных детей повели на железнодорожную станцию. Там их поджидали товарные вагоны, в которые с применением самых суровых мер воздействия стали впихивать людей. Трудно вообразить, что творилось в наглухо закрытых вагонах, при ужасающей духоте, полном отсутствии свежего воздуха в течение ряда чудовищно-жутких часов. Более слабые, особенно женщины, дети, старики, не выдерживали адских мук и до места назначения доехали трупами. Конечной станцией была Бронная Гора, неподалёку от города Картуз-Берёза. Поскольку «сценарий» человекоистребления был трафаретным, приведу рассказ одного из железнодорожников, на глазах которого происходила расправа.

Предварительно триста местных крестьян выкопали восемь ям длиной 40-80 метров, шириной 6 метров и глубиной 4 метра. Затем участок был обнесён оградой из колючей проволоки. На специально приготовленных площадках обречённых на смерть заставляли раздеваться донага. Затем побоями и науськиваниями собак охранники заставляли жертв поочерёдно спускаться по лестнице на дно ямы и ложиться лицом к земле. Доведённые до последней степени отчаяния и отупения, несчастные люди выполняли приказ беспрекословно. По-видимому, в какой-то степени сработал «гипноз» неотвратимости. Лежащих поливали автоматными очередями. На убитых и умирающих также покорно ложились следующие ряды, пока яма не была полностью заполнена окровавленными человеческими телами. Эта мясорубка перемолола свыше 50 тысяч человек, доставленных сюда из Кобрина, Иванова, Городца, Берёзы, Бреста, Дрогичина, Пинска. Впрочем, жестоко обманулись в своих надеждах уцелеть и те обитатели гетто «А», которые были твёрдо уверены в том, что им-то, благодаря их полезности, удастся спастись. Расправа над ними состоялась позднее – осенью 1942 года. Вся операция была тщательно продумана и выполнена с пресловутой немецкой аккуратностью.

На этот раз место массовых убийств было выбрано на полях колхоза «Новый путь», примыкающих к западной окраине Кобрина. Предварительно было велено 160 мужчинам деревни Хидры явиться сюда с лопатами. Недосчитав двух десятков, каратели предупредили остальных: за невыполнение работы в указанное время все они будут расстреляны. Естественно, работа закипела. Палачи рассчитали, что хватит четырёх рвов с размером 60х60 метров, причём земля предусмотрительно осыпалась во внутрь квадрата. По периметру места расправы было оцеплено автоматчиками. И снова сработала непостижимая для нормальных людей пассивная покорность перед неизбежным. По слухам, первым спустился в яму главный раввин, обратившийся к единоверцам с увещеванием: «Поскольку Иегова передаёт нас в руки врагов – следует безропотно подчиниться его воле».

Памятник жертвам геноцида, расстрелянным летом 1943г.

С 22 по 26 сентября 1942 года немцы проводили операцию «Треугольник» по уничтожению деревень Борисовка Кобринского, Борки, Заболотье Малоритского районов Беларуси, Картелисы Ратновского района Украины. Во время операции в этих деревнях было уничтожено 4060 человек. На месте расстрела жителей Борисовки поставлен памятник – скульптура матери в плаче. На могильных плитах высечены имена и фамилии погибших, которые были установлены на то время. В школьном историческом краеведческом музее, который существует с 9 мая 1981 года деревни Борисовка, составлена Книга памяти погибших. Про те страшные дни вспоминает свидетели, которые чудом остались в живых: Елена Куликович: «Утром староста объявил, чтоб все собрались на собрание в центре деревни, именно в центре, потому что боялись, что люди разбегутся. Всех жителей погнали на деревенское кладбище, там их раздели – мужчин и женщин, партиями загнали в загон, недалеко от места расстрела. Мужчин расставили копать яму, их первыми и расстреляли. Затем по 6-7 человек начали выводить с загона и проводить к могиле (яме) и там расстреливать. Когда нас в загоне осталось мало, я с двумя женщинами зарылась в соломе. В соломе нас не искали, а только выпустили очередь пуль, которые нас не зацепили. Когда наступил вечер, мы выбрались из загона. Спрятались в лесу, пока не закончилась вся акция».

Ипполит Пашкевич: «В тот страшный день я пошёл в Дивин. Когда возвращался назад, то встретил знакомого полицая, который мне сказал, что у меня во дворе «навели порядок». Я думал, что забрали всё имущество. Когда пришёл домой, то ни детей, ни жены не было. Всё в доме было перевёрнуто вверх дном. Я начал искать семью. В метрах 300 от дома в яме, которая раньше была заполнена водой, я нашёл трупы детей и жены. Там были тела и соседей. Я пошёл искать кого-нибудь, чтоб помогли достать тела из ямы, нашёл старого соседа, который чудом остался жив. Я залез в яму, где было по пояс крови с водой и начал подавать наверх тела людей – их было 11. Всё на мне задеревенело. Я всё делал механически. Я не мог ни плакать, ни кричать, а только нагибался, брал тело убитого и подавал наверх. Своих детей и жену похоронил тут же, во дворе возле дома, а остальных похоронил в другой могиле. С того времени и живу один. Могила самых дорогих мне людей рядом с домом. Верный я им остался на всю жизнь. Второй раз не женился».

Михаил Павлючик: «Сам я родом с деревни Картелисы. Отец отдал меня в Борисовку к хозяину пасти коров. Мне тогда было 13 лет. Спал я в загоне. Проснулся раненько. Пошёл к хозяину в дом позавтракать – двери настежь. Дома никого не было. Побежал к соседу. Думал спросить, где мой хозяин с семьёй. Там я увидел своего хозяина. Немцы его семью схватили облавой, в которую там и я попал. На площади в деревне мы ещё не догадывались, что задумали каратели. А вот когда нас заперли в загоне и вывели первую партию людей, кто-то сказал: «Ну, вот, и конец пришёл!» В подтверждение этому прозвучали выстрелы. Потом они звучали без перерыва, вместе со стонами и криками погибших. Пришла и моя очередь. Меня вывели в последней партии. До свежевыкопанной могилы шли через коридор из фашистских автоматчиков. Нас поставили лицом к яме. Внизу я увидел залитые кровью тела, оттуда доносились стоны ещё живых людей. Убивали по одному, стреляли в затылок, а потом ногами каратели скидывали тела в ров. Я стоял рядом с женщиной, у которой на руках был маленький ребёнок. Матёрый фашист вырвал у неё ребёнка, ударил головой об землю, кинул в яму. Потом в яме оказалась и сама мать. Вторая женщина с ребёнком, крепко прижавши его к себе, не отдавала, и своим телом хотела его закрыть. Началась потасовка. Но это не помогло. В это время кто-то шепнул: «Беги, хоть ты…» Больше я не мог смотреть на эту ужасную бойню. Что будет, то будет. Пускай лучше застрелят, чем вот так. И я побежал подальше от карателей. Вслед прозвучали выстрелы. Рядом засвистели пули. Неожиданно я споткнулся и со всего маху упал на землю. Это меня и спасло. Я был легко ранен в плечо. Немцы, наверное, решили, что труп мальчика им не принесёт вреда. Так я пролежал до ночи. В сумерках добрался до деревни Клетищи, где мне перевязали рану. Так я остался живым».

В эти трагические дни волна прочёсывания по осиротевшему гетто прокатилась несколько раз. Запертые двери взламывались, чердаки и подвалы тщательно обыскивались. Железными щупами проверялись земельные участки, ибо многие прятались в заранее приготовленных и замаскированных убежищах. Больных, немощных и оставленных в домах стариков расстреливали на месте. Лишь самой незначительной горсточке людей удалось вырваться из оцепления и пробраться в лес к партизанам. Этот кошмар длился несколько дней. Оцепеневшие от ужаса и сознания собственной беззащитности оставшиеся горожане дни и ночи настороженно вслушивались в доносившиеся с территории гетто и с мест массовых расстрелов вчерашних соседей звуки одиночных выстрелов, смешанных с отчаянными воплями человеческих голосов.

Среди тысяч замученных, ставших в анналах истории тревожной графой статистики, десять смертей стоят особняком. В дни Кобринской карательной экспедиции, когда обречённых на смерть гнали по улицам, из колонны вырвались несколько детей. Чудом они миновали цепь окружения, нырнули в проём каменного забора и скрылись. Местом спасения оказался парк при костёле.

Памятник ксендзам

Здесь ночью ксендзы и нашли ребят: за полы старенького пальто мальчика лет восьми держались семь испуганных малышей. В домике для священнослужителей стали теперь жить десять человек – два хозяина и восемь еврейских детей. Яна Вольского и Владислава Гробельного выдал предатель. Каратели расстреляли ребят и приютивших их католических священников у стен храма. Их могила находится на южной окраине города недалеко от памятника расстрелянным евреям.

Памятник евреям, погибшим от рук фашистско-немецких захватчиков в октябре 1942 г.

Затем последовал очередной акт трагедии – оголтелый грабёж оставленного погибшими имущества. Вся движимость по категориям доставлялась в определённые пункты, где перебиралась и тщательно сортировалась. Более ценные и добротные вещи упаковывались для отправления «нах фатерлянд», остальное барахло раздавалось занятым на этой работе местным жителям. Проводимая под бдительным надзором эсесовских служб, эта гнусная операция затянулась на несколько недель.

Следует добавить, что до декабря 1943 года в Кобринской тюрьме на «нелегальном», так сказать, положении местные власти содержали 72 наиболее квалифицированных ремесленника – евреев разных специальностей. Временно жизнь им была сохранена для обслуживания сотрудников гебиткомиссариата. Их жизнь оборвалась на месте предыдущей массовой расправы. Аналогичные уничтожения обитателей гетто состоялись в 1942 году в местечках Дивине (1450 человек) и Городце (269 человек). Руководил всем этим начальник местного СД Бичман.

Весной 1944 года, предчувствуя приближение расплаты, фашисты спешно пытались уничтожить следы своих преступлений. Из Кобринской тюрьмы пригнали 80 заключённых и заставили их раскопать траншеи у Дивинского шоссе, извлечь полуразложившиеся трупы, а затем, сложив штабелями, сжечь. Горючего на эту цель не жалели. Следом были расстреляны и сожжены сами заключённые. Несколько дней ветер гнал на город густой, удушливый дым, как-никак здесь было «обработано» свыше 4,5 тысяч трупов. Но скрыть преступление фашистам не удалось: о нём говорили свидетели на Нюрнбергском процессе.

Несмотря на то, что любая помощь евреям жестоко каралась фашистами, было немало и таких, кто пытался спасать их. Они открывали дверь замёрзшим, грязным, часто раздетым и испачканным кровью людям, которые выжили и смогли выбраться из могил, где лежали расстрелянные. Они давали обездоленным людям кров и пищу, снабжали поддельными документами.

Среди немногих, чудом выживших евреев гетто «А» был семнадцатилетний Джордж Билл. В то время, как остальных его сограждан выводили на расстрел, он вбежал в пустующее здание магазина по площади Свободы и спрятался под прилавком, где просидел до вечера. Когда бил понял, что всех вывезли, он решил выйти из укрытия на улицу. Едва ступив на городскую площадь, он увидел идущих навстречу двух немцев. Положение казалось безнадёжным, но, к счастью, Джордж заметил знакомую девушку, быстро подошёл к ней, обнял и, пряча лицо, прошептал на ухо, чтобы она его не отталкивала. Девушка-полячка быстро сообразила, в чём дело, и вступила в игру. Так, обнявшись, молодые люди дошли до дома родителей девушки, где Билл прятался от немецких оккупантов в течение нескольких месяцев. Затем его тайно вывезли в Польшу. Там он прожил до конца войны. В послевоенное время уехал в Израиль, где живёт и поныне. В экспозиции Кобринского военно-исторического музея демонстрируется ксерокопия паспорта-«аусвайса» Джорджа Билла.

Кобринский военно-исторический музей имени А. В. Суворова

Несколько раз он приезжал в Кобрин. Очевидно, не стираются из памяти пережитые страдания. Из воспоминаний В. Л. Димчука, жителя г. Кобрина (7 июля 1949 г.): «С июля 1942 года немцы стали проводить зверские расправы над мирным населением. Они подвергли бомбардировке деревни Каменка, Речица, Борщи, Засимово и Лесково. В августе 22 числа 1942 года немецкие части из г. Кобрина при помощи полиции и авиации окружили утром, на рассвете, деревню Каменка, собрали мирное население. Положили в ряд на землю, лицом вниз и избивали палками до полусмерти… Население лежало в крови.

Вдруг прилетел немецкий генерал на самолёте двухфюзеляжном и приземлился около деревни Каменка. В это время один офицер – немец доложил генералу, что предатель Вовчик в пути сбежал, а без него установить лиц, подлежащих расстрелу, невозможно. Генерал отдал приказ расстреливать всех поголовно, без разбора! Населённый пункт Каменка полностью сжечь. В это время в деревне Каменка было расстреляно 216 человек… Забрали скот, имущество увезли с собой, а деревню подожгли факелами и уехали. Сгорело примерно 40 жилых домов, много холодных построек. После этого генерал сел в самолёт и улетел в Кобрин. В этой операции принимала участие и авиация, солдаты и офицеры в форме лётчиков с Кобринского аэродрома.

В этом же месяце, в 1942 году, примерно 21 августа, было сожжено и много погибло населения в деревнях Борщи, Речица. Население согнали в сараи и расстреливали. Сколько погибло там – неизвестно… В 1943 году в марте месяце немецкие самолёты делали вторичный налёт на деревню Каменка и хутора, а также на деревни Борщи, Речица. Бросали зажигательные бомбы и бутылки, обстреливали, в результате чего погибло и оставшееся в живых население, горели дома…

У меня в семье расстреляны 2 сына, одному 10 лет, а другому – 6.  В 1944 году при отступлении… немецкие солдаты или офицеры втроём пришли грабить населённый пункт Лесково, расположенный в 7 километрах от г. Кобрина. Они были вооружены автоматами. Их побили партизаны. После этого немцы сделали налёт авиации и сожгли всю деревню с воздуха».

В 1953 году парламент Израиля ввёл понятие «Праведники мира»; это звание присваивается тем, кто бескорыстно помогал евреям во время Второй мировой войны. Около 300 человек из 16 тысяч «Праведников мира» живут в Беларуси и один из них – в Кобрине. Это Ольга Даниловна Чирун, которая спасла Раису Полевую. Вот эта история.

Раиса Полевая к началу войны вместе с мужем-военнослужащим приехала из Москвы в Брестскую крепость. Муж погиб в первый день войны, а Раиса попала в плен, где и родила дочь Нелли. Освободившись из плена, женщина попадает в деревню Батчи. Там она и поселилась по соседству с Ольгой Чирун в доме её тёти. Ольга во всём помогала Раисе. Все в округе знали, что Раиса – еврейка, но никто не выдал её. В 1945 году она вернулась на родину. Тяготы войны сблизили двух девушек и они стали хорошими подругами. Несмотря на то, что Раиса умерла в 1988 году (её дочь в настоящее время живёт в США), а Ольга умерла в 2003 году, отношения двух семей поддерживаются до сегодняшнего дня.

Частично использованы материалы работы «Геноцид еврейского народа на Кобринщине»
Авторы: Купранович А., Кокина С. Ф., Каплан Ю. В.

• Гетто «А»
• Гетто «Б»
• Последствия зверства фашизма
• "Сценарии" человекоистребления
• Вернуться назад